Венчурные проекты
Три буквы нашего венчура
РВК должна была создать венчурный рынок, но в итоге сама превратилась в рисковый проект.
На огромную сцену форума «Открытые инновации», одного из главных смотров технологий в России, вышел глава Российской венчурной компании (РВК) Игорь Агамирзян и начал буднично и слегка вальяжно рассказывать о том, как надо развивать инновации. «Пока мы делаем что-то для послезавтра, то есть еще надежды на успех. Это как стрельба по движущейся мишени — если мы не стреляем на опережение, мы гарантированно промахнемся», — рассуждал Агамирзян. Через полгода под прицелом оказался он сам и в июне 2016 года, через семь лет после назначения, ушел в отставку. Почему Агамирзяну пришлось покинуть свой пост, а в правительстве задумались о ликвидации старейшей лаборатории венчуров?
Посевная стадия
На заседании Госсовета в феврале 2006 года разгорелся спор о будущем венчурных инвестиций в России. Спорили замминистра Минэкономразвития Андрей Шаронов и министр связи Леонид Рейман. Шаронов считал, что государственный венчурный фонд должен быть универсальным, Рейман отстаивал свою позицию: фокус только на информационные технологии. Конец спору положил Владимир Путин: «Мне все равно: либо IT (отраслевой), либо общий. Но в этом году». Так было принято решение о создании Российской венчурной компании.
РВК задумывалась как фонд фондов, с задачей создать 10–15 венчурных фондов для инвестиций в стартапы. РВК вкладывала деньги вместе с частными инвесторами, получая 50% минус 1 акцию в фондах, напрямую в компании она не инвестировала. Идея возникла не на пустом месте. Например, в Израиле уже функционировал похожий госфонд Yozma объемом $100 млн. На момент создания Yozma в 1993-м венчурного рынка в стране практически не было, а через 10 лет там было уже 60 венчурных фондов общим объемом $10 млрд, пришли крупные корпорации Cisco, IBM, Intel, Microsoft. Сам госфонд был приватизирован еще в 1997 году и удачно вышел из большинства проектов. В России надеялись на такой же успех и даже позвали в совет директоров РВК одного из создателей Yozma Игаля Эрлиха. Российский госфонд получил в управление 30 млрд рублей ($1,1 млрд). Новую структуру возглавил Алексей Коробов, до этого руководивший аппаратом комитета по бюджету и налогам Госдумы и работавший первым замом председателя РФФИ. На своем посту Коробов продержался всего два года. «Я не вижу поддержки ни со стороны Министерства экономического развития, ни со стороны совета директоров [РВК]», — объяснял Коробов решение об отставке. Его уход спровоцировали в том числе и претензии Генпрокуратуры.
33,7 млрд рублей суммарный объем фондов с участием капитала РВК на конец 2015 года
К началу 2009 года РВК инвестировала в фонды только 15% имеющихся у нее денег, подавляющая часть средств лежала на депозитах в банках — на процентах РВК заработала около 3 млрд рублей, заявлял Коробов. Генпрокуратура посчитала такую деятельность неэффективной: средства лежат мертвым грузом, а не инвестируются. Более того, к нескольким фондам у правоохранительных органов возникли претензии. И принципы работы венчурного госфонда решено было скорректировать.
Стадия депозитов
В апреле 2009 года в РВК появился новый гендиректор — Игорь Агамирзян. Он успел поработать и в российской науке, и в крупных западных IT-компаниях Microsoft и EMC. «Он пришел в РВК из мирового бизнеса с идеей возглавить штаб технологической революции, построить в России венчурную экономику», — рассказывает один из знакомых Агамирзяна. С его приходом сменилась концепция: РВК стала не только вкладывать деньги в фонды, но и занялась популяризацией инвестиций в инновационные проекты. «В чистом поле стартапы не растут: надо их удобрять, поливать, ухаживать за ними. Вполне ясно, откуда эта тема с популяризацией», — рассуждает управляющий директор венчурного фонда Prostor Capital Алексей Соловьев.
131 проект получил одобрение на инвестиции от РВК на конец 2015 года
Агамирзян неоднократно повторял, что в России много идей, но делать из них бизнес не получается. «Инвестиции института развития в бизнес-девелопмент дают в конечном счете больше прибыли всем на венчурном рынке», — говорит он в интервью Forbes. Команда во главе с новым гендиректором с воодушевлением взялась за дело: стали работать над развитием законодательной базы, создали собственную сеть частных инвесторов и компаний, проводили конференции и конкурсы стартапов. «У нас еще не хватало компетенций, управленческих команд, нормативно-правовой базы», — говорит Олег Фомичев, замминистра Минэкономразвития.
При этом РВК продолжала вкладывать в фонды, но после претензий Генпрокуратуры в договорах появился пункт о предоставлении полной информации о движении средств. Всего в 2010 году фонды с участием РВК вложили 2,7 млрд рублей. Однако инвестиции госкомпании отставали от бизнес-плана. Например, в 2010 году на посевной стадии было проинвестировано 20 компаний вместо планируемых 25, на более поздних — 38 вместо 53. Это вызывало вопросы у Счетной палаты: по подсчетам аудиторов, за все время существования РВК вложила в фонды только 23% уставного капитала — около 7 млрд рублей, остальные деньги так и лежали на долгосрочных депозитах. В следующие два года темпы инвестиций увеличились незначительно: в 2011 году фонды с участием РВК проинве стировали 2,3 млрд рублей, в 2012-м — 2,9 млрд рублей.