Антиутопия, любовный боевик и немного космизма
Роман о стенах, которые придется разрушать русским
Революция, распад страны, интервенция Запада — архетипический ужас постсоветской России, близкий к реальности в 1990-е, а после ярко живущий в национальном подсознании и политической пропаганде. Именно в такой сценарий, но уже в конце 2010-х нас погружают Петр и Ольга Власовы, известные авторы детских книг и некогда замечательные журналисты «Эксперта».
Роман «Московская стена» представлен как антиутопия. Но его жанр определить непросто. Это и фантастика, но до жути правдоподобная. И экшн с пестрым калейдоскопом событий, как в хорошем динамичном боевике. Философские размышления о судьбе России, искусно встроенные в оригинальный сюжет. И трогательное рождение чувств у двух русских мигрантов — друг к другу и к своей родине, погрузившейся в смуту.
Итак, мир разрушен. США и Китай распались на части. Евросоюз, наводненный мигрантами, консолидируют ультраправые политики. Европейские армии вторгаются в Россию, которая к тому времени прошла очередную революцию, религиозное безумие элиты, сепаратизм регионов, бандитизм и погрузилась в традиционный летаргический сон до нового возрождения. Интервенты качают нефть и газ из Сибирской республики, обороняют трубу и сидят в Москве. Ее центр обнесен тридцатиметровой стеной для спасения от расплодившихся партизан. В бывшую столицу приезжает штабс-капитан Джон Голдстон, англичанин с русскими корнями, чтобы выяснить секрет загадочного объекта в сибирской глуши и отыскать себя в «Войне и мире» Толстого. Такова канва романа «Московская стена», которая, согласитесь, совсем не выглядит отстраненной от жизни фантастикой. Путешествие по охваченной хаосом стране с самобытными республиками доставит отдельное удовольствие, равно как и движение внутрь эмигрантского сознания в тщетной попытке отторгнуть русский культурный код.
Роман «Московская стена» вовсе не о том, как ужасна жизнь без центральной власти и государства любого качества. Категория сильной руки вообще вынесена за рамки рассказа, скорее это вечный поиск среди снегов и монастырей судеб России, перекатанной революциями и идеологиями. Страны сколь разной, столь и непостижимой. Поэтому нас встречают такие разноплановые, антагонистичные герои, которые сходны лишь в смутном, плохо артикулируемом чувстве любви к родине, желании выстроить наиболее комфортную, справедливую и развитую страну. Горячий партизанский командир с левоклерикальными идеями. Русская гувернантка у французского наместника, открывшая себя заново в православной церкви — хранилище данных русского гена. И даже беспринципный бюрократ-лидер смог рассмотреть в русском народе не безликий ресурс, а огромный организм с разнонаправленной силой — с тягой к сильной руке и хаосу с насилием. Попытка построить на этой разнице технократическое общество оборачивается крахом — национальная матрица не терпит простоты. Заболачивание смыслов и общественных стремлений в конце концов приводит к национальному коллапсу.
Искать смыслы и решения авторы доверяют русскому интеллигенту, в котором без труда угадывается еще один автор нашего журнала. И даже действовать — что не характерно для нынешнего «диванного» класса людей думающих и читающих. Зато в поиске русского пути появляется космизм, а у мечущихся героев — лидер со своей теорией конца света.
Сломался, измельчал человек, поэтому и возник мировой кризис. Капитализм как побочный эффект попытки гуманистов Возрождения создать более совершенного человека, уткнулся в потребительский тупичок неравенства, индивидуализма и бессмысленности бытия. А задачи совершенствования заменили идеями постоянного роста благосостояния, научно-технического прогресса и ежегодной версией айфона. Человек осознал себя лишь запчастью капиталистической модели. И раз модель все чаще сбоит и признается бесперспективной, то и человек ощущает свою ненужность, примитивизм своего бытия. Бандит ищет оправдание своей кровожадной пустоте, низводя людей до бессловесных животных, а бывший ученый-ракетчик уходит в монастырь, транслируя смыслы, веру и стремление к небу на новый лад. Стена — среди многих прочих аллегорий романа — памятник страхам современного человека, маленького кирпичика в разрушенной кладке, не способного больше рождать великие идеи.
Конкуренция — философия жизни, в том числе конкуренция наций, общностей, представляющих разное видение мира, считает интеллигент. И эту идейную конкуренцию могут выиграть русские. Русские восстанавливают баланс в системе, а для того иногда погружаются в сон, копят силы для решения масштабных задач человеческой цивилизации. Все дело в разном понимании свободы. Для запада свобода — это расщепление, распад общества на атомы до ничтожного индивидуализма. Для русских — собирание единства из свободных личностей. Для Запада свобода — это про необходимость в мире вынужденной необходимости, для русских — реальная свобода от необходимостей. Впрочем, иногда это заканчивается хаосом и антиутопией.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl