Реставратор памяти
В своих статьях я привык рассказывать о произведениях художников, которые уже давно стали легендой отечественного искусства. Но сегодня есть прекрасная возможность воздать должное нашему современнику, чьи картины хорошо известны и всё больше приобретают статус хрестоматийных. 29 ноября исполняется 70 лет Александру Юрьевичу Аверьянову, одному из наших главных мастеров батального жанра.
Писать о творчестве Александра Аверьянова для меня легко и трудно одновременно. Легко — потому что вот уже четверть века я слежу за его искусством, восхищаюсь его замечательными картинами и горжусь, что в создании некоторых из них принимал участие как исторический консультант. А трудно — по причине великой скромности юбиляра.
Уроженец села Лопасня Московской области, Аверьянов в 1970 году окончил Московское художественно-промышленное училище имени М. И. Калинина, получив за дипломную работу малую бронзовую медаль ВДНХ СССР. Но в столице не остался, а вернулся в родной Чехов, где живёт и трудится по сей день. Наставником Аверьянова в батальном жанре стал заслуженный художник РСФСР Николай Присекин, которому он помогал в работе над диорамой «Курская битва» для Центрального музея Великой Отечественной войны на Поклонной горе. В это же время художник обратился к теме 1812 года.
Я прекрасно помню, какой неожиданностью для всех стала в середине 1990-х годов картина Аверьянова «Оборона Смоленска». К этому времени от художников уже давно не ждали ничего хорошего вследствие полного разочарования низким уровнем достоверности произведений советских авторов. Мы с восхищением разглядывали изданный Эрмитажем альбом картин главных сражений 1812 года, написанных в середине XIX века немецким баталистом Петером Хессом, и заочно были уверены, что ничего лучше этого официального заказа Николая I мы уже не увидим.
И тут перед нами предстало современное полотно, на котором всё было безупречно. Взгляд, не в силах сразу охватить перспективу, скользил, останавливаясь на башнях и церквях Смоленска, на лицах известных героев, на знамёнах, оружии, мундирах и многом другом, давно и хорошо знакомом и вдруг представшем в оглушительно пёстром и вместе с тем гармоничном единстве. Казалось, что с холста доносится гром пушек, крики сражающихся, бой барабанов, ржание лошадей. «Вот же, вот же! — повторял я вслед за остальными. — Неужели мы, наконец, дождались того уровня батального искусства, которого заслуживают славные подвиги наших предков!»