Вознесенскому из шестидесятников повезло, пожалуй, меньше всех

ДилетантИстория

Андрей Вознесенский

Портретная галерея Дмитрия Быкова.

1

Вознесенскому из шестидесятников повезло, пожалуй, меньше всех — по крайней мере, на сегодняшний день, — потому что прослойка, о которой и для которой он писал, исчезла. Поэтому судить о его задачах и о смысле его стихов мы можем лишь весьма приблизительно: ему как бы не на кого опереться, его слово повисает в воздухе. Вознесенский прочней других — прочней даже, чем Евтушенко, — привязан к советскому контексту и затонул вместе с этой Атлантидой, чем предопределён и трагизм его позднего мироощущения, нараставшее одиночество («Эпоха глухонемая. Тону. По поэме круги. Друзья меня не понимают. А кто понимает — враги… На крыше антенка, как скрепка, пришпилит из неба тетрадь. И нет тебя, Нина Искренко, чтоб было кому почитать»). Герои и читатели его стихов исчезли, когда переломилось время. 1968 год, почти официальный конец оттепели, их смертельно ранил, а 1991-й, как выяснилось, добил. И в этом была особая горечь их удела: что наступление полусвободы было первым ударом, а свобода стала последним. Потому что в этой свободе им не было места, они ей были попросту не нужны.

Кто был аудиторией Вознесенского, лучшим представителем которой был он и сам? Это была элита советской гуманитарной, но прежде всего технической интеллигенции — условно говоря, Дубна, которая для советских шестидесятых вообще многое значила. Советский Союз был отнюдь не идеален для жизни, да что там — невыносим, но для работы, причём не для всякой, он был устроен идеально, как огромная и сравнительно благоустроенная шарашка. Советский Союз был хорошим местом для учёных, о которых хорошо сказал академик Арцимович: «Наука есть способ удовлетворения личного любопытства за государственный счёт». За государственный счёт удовлетворялось прежде всего любопытство естественно-научное. Сами физики об этом пели, пародируя Окуджаву: «Как славно быть совсем простым учёным, доверием народа облечённым! Как славно быть совсем простым учёным, пока ещё ни в чем не уличённым!» Это была не только привилегированная, но и самая совестливая прослойка (поскольку в России совестливые вырастают именно из привилегированных: у них есть время и силы на совесть, есть чувство собственного достоинства, непривычка прогибаться). Это была элита, состоявшая из профессионалов, — а в России подлинной элитой могут быть только профессионалы: их некем заменить, без них станет некому обслуживать систему, и потому они позволяют себе иногда даже грубить начальству в ответ, а иногда, страшно подумать, и первыми.

Это были главные читатели и почитатели Вознесенского. Он был поэтом молодых технократов, носителем и воплотителем главных их черт.

2

Что это были за черты? Прежде всего скорость. Метафора — главный ускоритель поэтической речи. Метафора у Вознесенского не самоцельна, это способ так разогнать речь, чтобы в ушах свистело, и вообще главная его тема — скорость: мотоциклисты в белых шлемах, как дьяволы в ночных горшках. Мимо санатория реют мотороллеры: осень, небеса, красные леса. Мы животные, твоё имя людское сотру, лыжи водные распрямляют нас на ветру. И — целый вальс, писанный этой же короткой строкой: зелёные в ночах такси без седока, залётные на час, останьтесь навсегда.

Быстроумие, идеальная память на свои и чужие тексты, знание всего мирового авангарда — первая черта этого поколения и Вознесенского как главного его поэта. С этим тесно связана вера в прогресс, установка на него, поклонение будущему. Он был футуристом после футуристов — по интонации, мироощущению, пафосу радикального переустройства, прежде всего артистического и технического (революции, конечно, — да, но пусть это будет научно-техническая революция, НТР, главный лозунг шестидесятых): «Мы — противники тусклого. Мы приучены к шири — самовара ли тульского или ТУ-104». А как это соотносится с традицией? А он и традицию так понимал, в самом что ни на есть футуристическом духе, и это понимание верное, потому что России искусственно навязан образ исконно-посконной, лампадной, кондовой избяной-толстозадой. Реальная Россия авангардна, и не случайно Вознесенский так вцепился в работы Бориса Раушенбаха о перспективе в древних русских иконах. Раушенбах, математик, физик, строитель ракет, прошедший через ГУЛАГ и шарашку, — словом, человек того карасса, который Вознесенского особенно ценил. И этот человек просчитал, что русская икона — авангардна, что в ней предсказаны открытия, до которых дозрел только ХХ век! Вытянуть Россию в авангард, сменить имидж, отнять патриотизм у «русской партии», у «Молодой гвардии», стереть с авангарда ярлык космополитического и буржуазного — это одна из главных задач Вознесенского. Для России ключевое понятие как раз не медлительность, не тугодумность, не пресловутая «раздумчивость и неторопкость» — нет, попытка навязать ей образ квашни с кислым тестом как раз бесперспективна; «русская партия» вдрызг проиграла шестидесятые годы, в оттепель её место было на безнадёжной периферии, частичный реванш ребята вроде Кожинова взяли в семидесятые — и то не преуспели. Понимание Ленина как явления глубоко национального и революции как органически русской — весьма актуальная тема и по нынешним временам, когда русскую революцию опять пытаются представить происками евреев и международных разведок. Ни черта вы не понимаете в России, ребята-почвенники, и сами вы не русские, а просто глупые. Вы думаете, ваша тормознутость — национальная черта? Да Россия за сто лет прошла путь от «Ябеды» Капниста до «Вишнёвого сада», путь от классицизма до абсурдизма, на который у Европы ушло полтысячелетия. Россия долго запрягала, но в девятнадцатом веке поехала так, что, как грится, посторониваются и дают ей дорогу другие народы и государства. Сталин её затормозил, авиаконструкторов пересажал — но Королёв и Раушенбах и в шарашках продолжали обсчитывать траектории, и в шестидесятые мы разогнались снова. Потом нас опять затормозили, но остановить не получится, даже и не надейтесь, нынешние идеологи консерватизма и традиции. Снесём, не оглянемся.

Ещё одна его главная черта, тесно связанная с этой тягой к высоким скоростям, — очень русская и очень христианская. Это не восторг от разрушения как такового — иначе Вознесенский ничем не отличался бы от левака с французских баррикад; это ещё и умение терять. В этом радостном разрушении собственной жизни — весь пафос «Пожара в Архитектурном»: «Пожар в Архитектурном! По залам, чертежам, амнистией по тюрьмам — пожар, пожар! А мы уже дипломники, нам защищать пора. Трещат в шкафу под пломбами мои выговора! Прощай, архитектура! Пылайте широко, коровники в амурах, райклубы в рококо! Прощай, пора окраин! Жизнь — смена пепелищ. Мы все перегораем. Живёшь — горишь. Всё выгорело начисто. Милиции полно. Всё — кончено! Всё — начато! Айда в кино!»

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Трагедия Александра Колчака Трагедия Александра Колчака

Бесстрашный морской офицер и истеричный неудачник в одном лице

Дилетант
Почему иногда кажется, что терапия не продвигается вперед? Почему иногда кажется, что терапия не продвигается вперед?

Возникло впечатление, что терапия не помогает?

Psychologies
Самый знаменитый монгол Самый знаменитый монгол

Чингисхан по праву входит в пантеон величайших завоевателей

Дилетант
Бракованная игрушка. Почему самый дорогой истребитель не летает Бракованная игрушка. Почему самый дорогой истребитель не летает

Проблемы истребителя F-35 давно изучаются как отдельными мировыми экспертами

Forbes
Хроника одного переворота Хроника одного переворота

Захватить власть в стране осенью 1917 года мог кто угодно

Дилетант
Как жить лучше, а платить меньше? Как жить лучше, а платить меньше?

Вопрос на миллион: как покупать так, чтобы деньги не заканчивались

CHIP
Верховный орден Христа Верховный орден Христа

История высшего ордена Ватикана уходит в глубокое Средневековье

Дилетант
По всем фронтам. Как остаться профессионалом во время декрета По всем фронтам. Как остаться профессионалом во время декрета

После декретного отпуска женщина оказывается между двух огней

Forbes
Кругосветная карьера. Как вице-президент Visa управляет маркетингом на 120 рынках Кругосветная карьера. Как вице-президент Visa управляет маркетингом на 120 рынках

Линн Биггар — о том, как изменились маркетинговые коммуникации

Forbes
Деньги крупным кланом Деньги крупным кланом

История семьи, завладевшей экономикой США

GQ
Чужие ожидания. Из-за чего ваша карьера не сложилась Чужие ожидания. Из-за чего ваша карьера не сложилась

Отрывок из книги МакАлистера Брайана «Дорожная карта»

Forbes
Торговля будущего. Как дроны предскажут желания покупателей Торговля будущего. Как дроны предскажут желания покупателей

Покупатели уже не готовы тратить время на походы в торговые центры

Forbes
Игра приставок-2018: все главные компьютерные игры этого года Игра приставок-2018: все главные компьютерные игры этого года

Игра приставок-2018: все главные компьютерные игры этого года

Maxim
Playboy в кино Playboy в кино

Playboy в кино: голливудские хиты, сошедшие со страниц легендарного журнала

Playboy
Самые богатые рэперы в мире по версии Forbes — от Канье Уэста до Дрейка Самые богатые рэперы в мире по версии Forbes — от Канье Уэста до Дрейка

Журнал Forbes опубликовал обновленный рейтинг самых богатых рэперов мира

Playboy
Баста: «Рэп – это новый рок» Баста: «Рэп – это новый рок»

Cosmo поговорил c Бастой о новой картине, будущем рэпа и Земфире

Cosmopolitan
Твой босс тиран и деспот? 7 способов ужиться с тяжелым начальником Твой босс тиран и деспот? 7 способов ужиться с тяжелым начальником

7 способов ужиться с тяжелым начальником. Заказное убийство не предлагаем

Playboy
«Не ленитесь, если хотите сохранить любовь» «Не ленитесь, если хотите сохранить любовь»

На пути к мечте о счастливых отношениях чаще всего стоит наша собственная лень

Psychologies
Шепот шин Собянина. Как электробусы сменяют дизель в Москве Шепот шин Собянина. Как электробусы сменяют дизель в Москве

Москва может войти в число лидеров по использованию транспорта на электротяге

Forbes
Экстрим-тест от CHIP: издеваемся над LG ThinQ G7 и LG Q7 Экстрим-тест от CHIP: издеваемся над LG ThinQ G7 и LG Q7

Электроника не любит высоких температур, переохлаждения и воды

CHIP
Иллюминаты или провокаторы? 10 загадок необычного брака Бейонсе и Джея Зи Иллюминаты или провокаторы? 10 загадок необычного брака Бейонсе и Джея Зи

Бейонсе и Джей Зи — одна из самых влиятельных пар шоу-бизнеса

Cosmopolitan
На все сто! Готовимся к ЕГЭ На все сто! Готовимся к ЕГЭ

В октябре родители выпускников ищут репетиторов для подготовки к ЕГЭ и ОГЭ

Лиза
Непопулярные гены: почему ученые не хотят о них ничего знать Непопулярные гены: почему ученые не хотят о них ничего знать

О расшифровке генома человека объявлено пятнадцать лет назад

Forbes
Скандал с библиотекой: почему моду не пускают в читальный зал Скандал с библиотекой: почему моду не пускают в читальный зал

Почему моде так сложно пройти в библиотеку.

Cosmopolitan
«Медитация — это полезный кофеин» «Медитация — это полезный кофеин»

Медитация повышает способность к концентрации и продуктивность

Psychologies
Баста: «Моя главная задача – воспитать дочерей» Баста: «Моя главная задача – воспитать дочерей»

Cosmo поговорил c музыкантом и композитором Василием Вакуленко

Cosmopolitan
Игра в пятнашки Игра в пятнашки

Почему появляются пигментные пятна и что с этим делать

Cosmopolitan
Молодильное яблоко: зачем руководителю быть ближе к молодым сотрудникам Молодильное яблоко: зачем руководителю быть ближе к молодым сотрудникам

Направьте свой интеллект на адаптацию к меняющейся среде

Forbes
Много фальши. Что делать, если банкомат выдал поддельную купюру Много фальши. Что делать, если банкомат выдал поддельную купюру

Вброс фальшивых пятитысячных купюр заставил банки приостановить выдачу банкнот

Forbes
Метательные планеры Метательные планеры

Один из самых молодых видов авиамодельного спорта

Популярная механика
Открыть в приложении