Реальность под знаком рыбы
Астрахань – крупнейший город на Волге, богатый историческими легендами, достопримечательностями, а также – значимый торговый и экономический центр, известный прежде всего рыбным промыслом. Оказывается, и вся жизнь его населения проходит под неким магическим знаком Рыбы. Да, вовсе не Степан Разин – наиболее известная и значимая историческая фигура Астрахани, а опять же она – рыбка-кормилица – без всякого преувеличения, поистине Золотая рыбка. Как живется ей сегодня в этом многотысячном мегаполисе, и как проходит жизнь самих астраханцев под ее священным покровительством – именно об этом в предлагаемой далее статье.
«Хотите послушать, как водяной богача разорил?» – спрашивает экскурсовод. Стоя у памятника Золотой Рыбке на набережной Волги в Астрахани, измученные жарой туристы готовы слушать что угодно.
До сих пор в понизовских селах рассказывают эту историю. Для местных жителей водяные, русалки, Золотая Рыбка вовсе не вымысел, а часть обыденной реальности. Не зря же римский автор I века нашей эры Помпоний Мела в «Землеописании» пояснял, что Каспийское море «более других кишит морскими чудовищами».
на набережной
Бронзовое изображение Золотой Рыбки поставили на главной набережной бывшего губернского города Астрахани к его 450‑летию. Вокруг прежде бушевала портовая жизнь: ревели пароходные гудки, зычно перекликались персидские грузчики-амбалы, тащившие на спинах чудовищный груз, скрипели сходни, лязгали лебедки, плюхали по волжской воде колеса «американцев» Зевеке. Ровными рядами тянулись рыбные садки базара Малые Исады. Горы рыбы на лодках-рыбницах. И запах. Запах рыбы повсюду. Сырой, сушеной, копченой, соленой, несвежей…
Рыба, рыба, рыба – как наваждение какое-то. Английский агент Дженкинсон в 1558 году записал, что воздух в городе «заражен» массой рыбы, «преимущественно осетров, которой только и живут обитатели», а для сушки жители развешивают ее на улицах и в домах.
Голштинец Олеарий в 1630‑е и голландец Стрюйс в 1660‑е удивляются необычайной дешевизне и невероятному рыбному изобилию в Астраханской земле. Художник Де Бруин в начале XVIII столетия описал местный рыбный рынок, где рыбы так много, что ее скармливают свиньям.
Академик Бэр сетует на хищнические масштабы промысла, когда по берегам Волги видны целые рыбные кладбища, а вороны и чайки наелись настолько, что лакомятся лишь рыбьими глазами. Городские санитарные врачи бьют тревогу: плавучий город из рыбниц заякорен в городских водоемах, и масса отходов сбрасывается прямо в воду.
А вот и сам Федор Шаляпин в мемуарах жалуется на то, что повсюду в городе – рыбья чешуя.
Юркий буксир тянет за собой караван прорезей, лодок особой конструкции, в которых живая рыба находится в речной воде.
И передаются поколениями замысловатые рецепты блюд из рыбы: тут и уха, и селянка, и поджарка, и тюря, и гальжа, и пашкет.
Отдыхающие находят на пляжах выпотрошенные туши гигантских белуг и осетров, из которых браконьеры взяли лишь драгоценную икру.
Вот и сама черная икра, которую бойкие тетеньки из рыболовецких колхозов предлагают служащим в учреждениях, учителям в школах, приезжим на вокзале – всё больше трехлитровыми банками: бери не хочу!
Вот дети выбегают во двор с бутербродами из хлеба, намазанного сливочным маслом и толстым слоем паюсной черной икры. Эта прессованная в брикеты икра резалась ножом, как пластилин, и считалась просто перекусом…
Сейчас все это – лишь воспоминания, тени, миражи, порождаемые жарой. Но разморенным туристам и впрямь видится, как на рыбный промысел к злому богатею устроился, чтобы его про‑ учить, сам Водяной.
Из чудища с зеленой бородой, рыбьим хвостом и плавниками он превратился в ладного юношу, устроился на работу к жадине и стал восстанавливать справедливость, понемногу разоряя богача.
И помогала ему самая настоящая «золотая рыбка». Она же – Царь-Вобла. Морской владыка призывал ее и давал задания. А выглядела она действительно царственно: «золотая чешуя, ровно солнце, блестит, глаза алым цветом горят»
А может ли вся реальность быть создана рыбой? Может ли рыба преобразовывать реальность? В этой части света – может. Вся местная реальность – под знаком рыбы.
В Астрахани не так много уличных памятников и скульптур. При этом многие посвящены не выдающимся людям или событиям, а рыбе. По всем районам города разбросаны они. Призрак рыбы – повсюду!
То в декоративных фонарях над входом в здание бывшего Управления Каспийскими рыбными и тюленьими промыслами.
То в фигуре Воблы-Кормилицы на улице Кирова. То в скульптуре осетра на Трусовской стороне. То в эпичной статуе белуги у новехонькой «икорной лавки» в прибрежном квартале «Коса».
А названия улиц? Ихтиологическая, четыре Рыбацких, семь Бондарных, переулок Рыбачный, улица Красный Рыбак, улица Рыбозавод имени Буденого.
А наименования сёл? Харабали – от огромной белуги «харбай», Иванчуг – от Иванова учуга, Сазаний Угол, Икряное.
И манит посетителей краеведческого музея от мала до велика огромное чучело реликтовой белуги, которая, как субмарина, затаилась в холодном голубом сумраке зала, посвященного волго-каспийской ихтиофауне.
А вот белуга прилегла у ног царя-основателя Астрахани Иоанна Грозного: раскрашенного, сувенирного, сделанного местным скульптором к очередному юбилею города.
Вот причудливо изогнулись стилизованные рыбины на фасаде нового отеля, а над ними ловцы-рыбаки на изящных барельефах приготовили свои сети.
А сколько странных для слуха современного человека слов используют астраханцы!
Где еще рыбу могут делить на «деловую », «затянувшуюся», «полупылкую», «парную» и «покатную»? Где еще назовут «Анной» и «Николавной», «распашонкой », «рванью» или «астраханкой»?
Чаек обзовут «предателями», а леску с множеством крючков – «мамашей ». А если мы говорим, что у человека нет «ни шиша» – то и тут все связано с рыбой! Ведь «шиш» – это шалаш из камыша, какие сооружали себе самые бедные ловцы и жили в них на берегу.