Сын и мачеха
«Запретная страсть»: Катрин Брейя об относительности морали
В российском прокате долгожданный новый фильм француженки Катрин Брейя. Сюжет, почти полностью замкнутый в пределах одного загородного дома, рассказывает об инцестуальной связи 50-летней юристки и ее 18-летнего пасынка. Брейя, прославившаяся некомфортным кино о сексуальности, вернулась к работе после 10 лет молчания, но остается верна себе: в «Запретной страсти» мораль оказывается делом относительным.
Анна и Пьер ведут жизнь добропорядочного семейства: она — адвокат, он — бизнесмен, у них богатый дом в пригороде Парижа, скучные респектабельные друзья и очаровательные приемные дочки. Единственный возмутитель этого буржуазного спокойствия — переехавший к ним сын Пьера от первого брака, старшеклассник Тео, который не испытывает доверия ни к отцу, ни к мачехе и пытается привлечь внимание скандальным поведением. Пытаясь наладить отношения, Анна скрывает от мужа очередную выходку Тео, но, повязав себя с пасынком общим секретом, эта разумная пятидесятилетняя женщина неожиданно для себя оказывается в ситуации куда худшей: возникшая между ней и Тео симпатия быстро заходит слишком далеко — гораздо дальше, чем Анна могла бы предположить, и гораздо быстрее, чем она успевает понять, что происходит.
Из-за проблем со здоровьем в последние 20 лет режиссерке Катрин Брейя пришлось снизить творческую активность. Предыдущая ее картина — «Злоупотребление слабостью» с Изабель Юппер, где прототипом героини была сама Брейя,— вышла в 2013 году. Но главные и самые известные достижения Брейя в кино относятся к рубежу веков, когда параллельно с ней провокациями на большом экране занимались коллеги-соотечественники Франсуа Озон («Крысятник», 1999), Клер Дени («Что ни день, то неприятности», 2001), Гаспар Ноэ («Необратимость», 2002) и другие,— журналисты тогда называли этих авторов «новыми французскими экстремалами». Что происходит с ними два десятилетия спустя? Озон снимает буржуазное кино с правильными месседжами. Дени чередует мелодрамы с окологолливудскими проектами (она, впрочем, изначально была только случайной попутчицей «экстремалов»). Ноэ по-прежнему эпатирует зрителей, но в рамках своих весьма простых, если не бесспорных установок: при всем эпатаже в идее фильма