Святые с айфонами: что общего между лидерами Кремниевой долины и шаманами
Wired разбирался, зачем СЕО технологических компаний сидят на невероятных диетах, практикуют молчаливые ретриты и дофаминовое воздержание.
Похоже, что успех в наши дни требует лишений. Верховный фараон инноваций Стив Джобс питался только фруктами. Соучредитель Twitter Джек Дорси говорит, что каждый день ест одно и то же. Технические руководители от Фила Либина (бывшего генерального директора Evernote) до Дэниела Гросса (бывшего партнера Y Combinator) практикуют интервальное голодание. Основатель Zappos Тони Шей придерживался 26-дневной «алфавитной диеты», каждый день употребляя только те продукты, которые начинались на соответствующую букву алфавита. А еще есть Элизабет Холмс.
В конце 2014 года журналист Кен Аулетта написал о Холмс и ее компании Theranos в The New Yorker. Это было до ее эпического падения — до того, как вышли книга, документальный фильм и мини-сериал, рассказывающие о том, как студентка, бросившая Стэнфорд, обставила представителей правительства и венчурного капитала с громкими именами. В статье есть намеки на изворотливость, которая в конечном итоге и погубила Холмс, но основное впечатление производит ее необыкновенная натура.
Аулетта изображает ее как сверхчеловека — женщину, похожую на инопланетянина-гуманоида или потомка человека и призрака. Она «нервирующе спокойна». Она говорит «почти шепотом». В семь лет она сконструировала машину времени, а в девять прочитала «Моби Дика». Она наизусть цитирует Джейн Остин и к окончанию средней школы уже закончила трехлетний курс китайского языка в университете. По словам Генри Киссинджера, она обладает «каким-то неземным качеством».
Особенно поражает ее диета. Говорят, что ее холодильник практически пуст. Вместо этого она пьет спартанский напиток из капусты, сельдерея, шпината, петрушки, огурца и салата ромэн. Это было — и остается — одной из самых популярных тем для разговоров о Холмс, провоцируя статьи в HuffPost, Women’s Health и Yahoo Lifestyle. Многие задаются вопросом, как можно оставаться здоровым, питаясь такой скудной пищей.
Несмотря на то, что Холмс повержена, аскетизм в Кремниевой долине продолжает набирать экстремальные обороты. К 2020 году интервального голодания стало недостаточно и начало распространяться дофаминовое — воздержание не только от пищи, но и от любой формы стимуляции, включая музыку, зрительный контакт и игру Magic: The Gathering. Эти причуды самоотречения часто подаются как инновации в области биохакинга. Однако как антрополог, изучавший аскетизм в самых отдаленных регионах мира, я рассматриваю их как часть более крупной закономерности: добровольной шаманификации руководителей технологических компаний.
Был липкий июньский день, когда я посетил жилище шаманов. Гид и переводчик, который привел меня туда, поторговался с семьей о разумной компенсации, помог повесить москитную сетку и ушел. Мы решили, что он вернется через три недели.
Расположенный над ручьем, окруженный банановыми деревьями и грязным тропическим лесом, длинный дом был пристанищем для пятнадцати человек: родоначальницы в одеянии из кожи, двух ее сыновей (шаманов), каждой из их жен, двух незамужних сестер и восьми детей. Шаманы и их сестры понимали отдельные фрагменты индонезийского языка, но в основном они говорили на ментавайском — малоизвестном языке, распространенном только на архипелаге Ментавай в Индийском океане.
Следующие три недели были тяжелыми. Каждый день большую часть времени я проводил, сжигая кокосовую шелуху, чтобы уберечься от комаров. (Мои полевые заметки за 21 июня 2015 года начинаются словами: «К черту комаров»).
Однако еда была потрясающей.
Моим абсолютным фаворитом был угорь. Женщины ловили больших угрей длиной и толщиной с человеческую руку и готовили их в бамбуке. В отличие от жирных свиней, костлявых цыплят и жилистых обезьян, мясо угря почти полностью состояло из мягких скелетных мышц.
Именно потому, что я так сильно любил угря, я удивился, увидев, что мои хозяева-шаманы никогда его не ели. И на меня с недоумением уставились, когда я решил узнать причину. Конечно, они не едят угря. Они бы умерли. Мне сказали, что шаманы ментаваи не похожи на всех нас. Их тела особенные. Во время инициации они переходят от simata, слова, обозначающего не-шаманов и сырую пищу, к sikerei — тем, кто преобразился. После перехода и до конца жизни они обязаны воздерживаться не только от угря, но и от камбалы, гиббонов и белых обезьян симакобу, а также, довольно часто, от секса. Любое из этих занятий оскверняет священное тело шамана.