Арсений Попов
Актер и главный импровизатор страны, Арсений Попов — участник сенсационного комедийного бойз-бенда с харизмой и фанбазой почти как у The Beatles. У шоу «Импровизаторы» на СТС (перезапуск «Импровизации» на ТНТ), «Громкий вопрос» и «Истории» на Ютьюбе миллионы просмотров, на гастролях солдаут, а шутки участников квартета — Шастуна, Позова, Матвиенко и Попова — взрывают зал как платиновые хиты «Грэмми». Важно: Арсений, выпускник серьезной сибирской драматической школы (и 16 лет как петербуржец!), сделав карьерное сальто-мортале, ворвался в основную профессию — в кино и театр.
Перед спектаклем в Театре эстрады актерский спарринг Попову устроили главные редакторы «Собака.ru» Яна Милорадовская и Михаил Стацюк. Дисклеймер! Наш корректор попросила убрать из текста интервью примечание «Смеются» (которое встречалось примерно 89 раз) — так что наложить закадровый смех на этот ситком оставляем вашему воображению.
ЯНА: Я сразу всех хочу предупредить, что у нас в этом интервью есть стоп-темы. Это секс, отношения и прописка Арсения в Петербурге.
АРСЕНИЙ: За тобой когда‑нибудь гнались на машине по всему городу от Обводного до Мойки, чтобы взять автограф?! (Всем телом изображает Тимоти Шаламе, улетающего на махолете от Шаи-Хулуда, гигантского песчаного червя в «Дюне».)
МИХАИЛ: Хотя вообще‑то эти темы напрашиваются, когда приходишь поговорить с секс-символом импровизации с миллионами поклонниц во всех городах России.
АРСЕНИЙ: И это редакция «Собака.ru»! (Изображает брови Колина Фаррелла в «Банши Инишерина».)
ЯНА: Нам не чужд флер анонимных телеграм-каналов. Впрочем, есть вопросы и поважнее, раз мы встретились. Мастер-класс Попова: как не затупить на импровизации?
АРСЕНИЙ: Так тупи, в этом и прикол! Стендап комик выходит один на один с залом, у него заучен материал. Он может его забыть, слабо подать, не совпасть с аудиторией по вайбу. А у меня благодать: что ни сделаю, рядом в «Импровизации» три человека, которые вовремя скажут: «Ха, затупил!» Главное, не делай блокировку: не спорь, а соглашайся — да, затупила. А знаешь, почему? Вот, например, сценарий: я в тебя влюблен, мы грабим банк и вдруг, прямо на сцене, я забыл наш план. Хочешь не хочешь, тебе приходится импровизировать — так рождается новый виток. Любое твое неожиданное действие — находка для партнера.
МИХАИЛ: Что происходит, когда шутишь и нет реакции?
АРСЕНИЙ: Тоже кайф! Так ты чувствуешь направление, куда шутить дальше, а куда — не стоит. Я раньше спотыкался: скажу что‑то заумное — а в ответ в зале тишина. Потом решил намеренно сделать акцент на моем лексиконе, пусть и олдскульном, и теперь это наша с аудиторией общая фишка: все знают, что я не разбираюсь в интернет-мемасах, и если говорю «краш», зал взрывается — он шарит, выучил!
МИХАИЛ: Про иронию ты как‑то интересно раскладывал: кто‑то с ней рождается, другие, как мышцу, тренируют ее годами.
АРСЕНИЙ: Да где это я говорил?!
ЯНА: Соглашайся, хороший заход.
АРСЕНИЙ: Иронии я учился у отца: в моей семье было так — он шутит, мы хихикаем. Но это не был нон-стоп полив, а как‑то очень метко. Бывает, отец к месту скажет цитату из кино, и от этого дико смешно — ты тоже этот фильм смотрел, но не сообразил ввернуть такую реплику. Я ему что‑то под руку говорю, а он: «Муля, не нервируй меня!»
МИХАИЛ: Делаешь разминку перед импровизацией?
АРСЕНИЙ: Мы и так все время в тонусе: гастроли, съемки. Даже если приходим в чужие шоу, и там включены в процесс: у нас нет заготовленных сценариев. Кстати, поэтому для меня учить киношные или театральные тексты — это такая тягомотина. Раньше быстро их запоминал, а теперь мешает привычка все сочинять на ходу.
МИХАИЛ: И тем не менее у тебя сегодня спектакль!
АРСЕНИЙ: Именно! В месяц — два спектакля подряд. Вчера выходили на сцену, все сложилось так идеально, что я думал — вот бы и все, уйти на пике. Но нет, сегодня надо повторить. (Изображает одновременно Марго Робби и Брэда Питта в «Вавилоне».)
МИХАИЛ: Правда, что ты, как Том Харди в «Легенде», играешь в одной постановке сразу несколько ролей?
АРСЕНИЙ: Во «Вселенной Островского», спектакле Театра эстрады имени Аркадия Райкина, скомпилировано шесть разных пьес, и в трех я задействован. Действие — от купеческой Москвы XIX века до наших дней, Юрий Николаевич Гальцев с портретом Александра Николаевича Островского — связующее звено.
МИХАИЛ: А что зацепило именно в этом предложении?