Хватит краснеть
Впоследние годы в России сокращается потребление красного вина. Вместо него россияне все чаще выбирают белые и розовые. Эксперты алкогольного рынка уверены, что это связано со снижением доходов, стремлением к здоровому образу жизни и развитием у россиян клипового мышления. Алексей Синяков узнал, как эти факторы влияют на потребление вин и почему в ближайшие годы вино может стать проще.
Маша плюс Петя плюс Саша
Алексей Митрофанов — эксперт по винному сервису. В 2009 году он подбирал вина и сервировал стол для Барака Обамы. Однако свою карьеру в винной индустрии Митрофанов начинал в 2000-х годах с работы официантом в небольшом ресторане в центре Москвы, который посещали топ-менеджеры и высокопоставленные чиновники.
«В нулевые годы большинство алкогольных позиций в барных картах занимали красные вина от респектабельных европейских брендов. Их заказывали только представители российской элиты, богатевшей в то время от продажи за рубеж нефти и газа», — вспоминает Алексей Митрофанов.
Часто гости заказывали вина от престижных виноделен Margaux и Sassicaia. Реже они просили шампанское и закусывали его черной икрой. Тогда же в московских ресторанах зародился тренд на вина от шато Petrus. Его виноградники расположены на уникальных почвах с голубой глиной. На уход за ними тратятся огромные, по меркам виноделия, деньги: в один из дождливых годов владельцы Petrus нанимали для сушки ягод вертолеты. Красные вина от Petrus — мощные и танинные. У них сложная ароматика и множество вкусовых нюансов, которые раскрываются постепенно и могут изменяться со временем. Эти вина хранятся десятки лет, а их цена на аукционах в отдельных случаях может доходить до $1 млн за бутылку.
«Трата огромных сумм на вино вовсе не означала, что в нем кто-то разбирался, — вспоминает Алексей Митрофанов. — Люди, которые их покупали, называли Château Margaux “Машей”, Petrus — “Петей”, а вина от Sassicaia — “Сашей”. Один раз у меня заказали красное шабли, хотя оно бывает только белым. Но человек, сделавший этот заказ, был очень влиятельным. Поэтому пришлось принести ему другое дорогое вино под видом красного шабли».
Митрофанов считает, что состоятельные люди в нулевые годы платили не за вкус напитка, а за бренд — им было важно, чтобы вино было красным и стоило дорого. Часто они выбирали вина, в названии которых есть французское слово Château. Распивая такое вино, гости как бы подтверждали свой социальный статус, а рестораны благодаря им получали большую прибыль.
«Красное пили после развала СССР просто потому, что люди, впервые вдохнувшие воздух свободы, о других винах почти ничего не знали. Кроме того, в России существовал стереотип, что белое вино делают в Европе “только для девочек либо для мальчиков, которые косят под девочек”. Поэтому долгое время на белые в России почти никто не обращал внимания», — говорит Митрофанов.
Любовь к сладкому
Руководитель информационного центра WineRetail Александр Ставцев вспоминает, что вслед за модой на элитные вина из Франции, стоившие иногда дороже квартиры на Елисейских Полях, в России появилась мода на вина из Нового Света. Тренд на них задал Марк Кауфман — глава крупного импортера и дистрибьютора алкогольных напитков в Россию Whitehall Group. Он привозил в страну вина и зарубежных экспертов, которые о них рассказывали. Так Кауфману удалось показать российским потребителям, что в Чили можно найти вино вкуснее и гораздо дешевле, чем во Франции.
«В отличие от сложных вин Бордо, вина из Нового Света россиянам были понятны. Они обладали простыми оттенками терпкости, спиртуозности и фруктовости. Своей простотой они приучили рецепторы многих россиян к восприятию вина вообще», — отмечает Алексей Митрофанов.