Преимущество грамотных: почему русскому языку не нужна реформа, но нужен новый свод
В ноябре Министерство просвещения представило на своем сайте проект новых правил орфографии. Новость вызвала бурную реакцию — многие решили, что речь идет о реформе русского языка. Лингвист Максим Кронгауз объясняет, что на самом деле стоит за новым сводом правил, кому они выгодны и почему всегда вызывают жаркие споры
В начале ноября в СМИ снова стали писать о реформе русского языка. Казалось, что это страшилка никогда не вернется, а вот снова появилась. В действительности же речь шла не о реформе языка, поскольку язык в целом реформировать едва ли возможно, а об орфографии. А если уж совсем точно, то не о реформе, а о новом своде правил орфографии, проект которого вывесили на сайте Министерства просвещения для общенародного обсуждения. Но самым странным в этих газетных новостях были фразы о том, что именно Минпросвещения подготовило или, более мягко, готовит новый свод правил, — ведь в Министерстве, как мы хорошо знаем, работают чиновники и не работают лингвисты. Было бы понятно, если бы Министерство утверждало правила, финансировало работу над ними, но создавать! Поверить в это невозможно, да и не нужно, за этим могла стоять ошибка журналистов или какая-то чиновничья хитрость, связанная с отчетностью или освоением денег.
Но почему реакция общества — прежде всего, конечно, СМИ — была такой неадекватной и почти что истеричной? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, придется углубиться в историю и вспомнить настоящую Реформу графики и орфографии 1917–1918 годов. Даже в ее названии упоминаются два года, а если по справедливости, то я бы назвал период, как минимум, в четырнадцать лет. Именно в 1904 году была создана Орфографическая комиссия, для чего потребовался сложный бюрократический маневр.
Разговоры о необходимости орфографической реформы велись задолго до революции. Главным орфографическим авторитетом в России в XIX веке был академик Яков Карлович Грот (1812–1893), автор фундаментального справочного труда «Русское правописание», общепринятого, но вызывавшего тем не менее постоянные споры.
В 1904 году Главное управление военно-учебных заведений по приказу императора обратилось к Российской императорской академии наук с вопросом, признает ли она труд Грота своим официальным изданием, а также с просьбой обсудить упрощение орфографии. Академия немедленно отреклась от академика. Ее ответ состоял в том, что Грот, действительно, работал по ее поручению, но являлся лишь одним из ее представителей. Это означает, что критика его труда не затрагивает интересов академии.
В результате, чтобы решить эту проблему окончательно, была создана высокая комиссия в составе 50 человек. И хотя называлась она Орфографической, но возглавил ее не языковед, а чиновник самого высокого уровня, а именно президент Академии, Великий князь Константин Константинович Романов. А вот уже в составе этой комиссии была создана Орфографическая подкомиссия, в которую вошли семь основных членов и три кандидата. Среди членов были такие выдающиеся ученые, как Алексей Александрович Шахматов, Филипп Федорович Фортунатов и Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ.