Рэй Курцвейл: «Надоел партнер – превратил его в кого-нибудь другого»
В 15 лет он написал свою первую компьютерную программу, чтобы с ее помощью делать уроки, – в чем не было бы ничего странного, если бы на дворе не стоял 1963 год. Позже изобрел первый в мире распознаватель шрифтов, встроил его в первую в мире машинку для чтения для слепых. Тестировал ее Стиви Уандер, для которого Курцвейл изобрел первый в мире синтезатор. Кто бывал на концертах, тот наверняка видел логотип Kurzweil на чьих-нибудь клавишных. Сегодня 68-летний Рэй Курцвейл – технический директор Google, общепризнанный цифровой пророк и оракул Силиконовой долины и вообще мирового хай-тека. А также буревестник эры сингулярности, времени, когда глобальный скачок в культурном и технологическом развитии человечества приведет к созданию мыслящих машин с IQ на порядок выше нашего, которые подарят людям вечную жизнь. Многие считают Рэя психом. Возможно, так бы думали и мы – если бы его предсказания не сбывались с точностью 86%.
PLAYBOY Вы утверждаете, что в будущем в нашей крови будут жить наноботы, наш мозг будет подключен к глобальному хранилищу информации и люди будут жить вечно. Звучит пугающе.
КУРЦВЕЙЛ Когда люди говорят о будущем технологий, в частности об искусственном интеллекте, они зачастую находятся в плену стереотипов из голливудских антиутопий, в которых мы воюем с машинами. Мое же мнение таково, что эти машины будут служить нам так же, как и любые другие инструменты: работать на расширение наших возможностей, и среди прочего главной из них – интеллекта. Мощность информационных технологий каждый год удваивается, в то время как себестоимость одних и тех же их функций снижается. Я называю это законом ускоренной отдачи. Именно в соответствии с ним вы можете сейчас купить айфон или андроид, вдвое лучший, чем позапрошлогодняя модель, за половину ее тогдашней цены. Мой смартфон в несколько тысяч раз мощнее, но при этом в миллионы раз дешевле IBM 7094 – компьютера за 11 миллионов долларов, которым я пользовался, готовясь к выпуску в Массачусетском технологическом институте в 1965 году. Но самое интересное в моем телефоне даже не это. Если я хочу увеличить его вычислительные и коммуникационные способности в 10 тысяч раз (то есть, образно говоря, получить доступ к 10 тысячам других компьютеров), я делаю это через Сеть, на автомате и не задумываясь. Научите компьютеры сложному языковому переводу, сложному поиску и прочим деликатным операциям – и, сидя где-нибудь в парке на лавочке, вы сможете подключиться еще к 10 тысячам компьютеров. В следующие 20 лет мы станем умнее именно благодаря таким инструментам.
PLAYBOY Люди мутируют в айфоны?
КУРЦВЕЙЛ Мы и так на этом пути: сливаемся с небиологическими технологиями. Этот маленький андроид, который я ношу на поясе, пока еще не интегрирован в мое тело – но лишь физически. Морально он уже давно часть меня – не сам гаджет, а те возможности связи с Глобальной сетью, которые он дает.
PLAYBOY Разве нам недостаточно того, что дано нам природой?
КУРЦВЕЙЛ Возможности нашего мозга ограничены. Он как минимум в миллион раз медленнее компьютерной электроники. Часть нашего мозга, ответственная за мыслительный процесс, называется неокортекс, или новая кора. Эта тонкая пленка, в которую обернут мозг, возникла 200 миллионов лет назад у млекопитающих-грызунов. И только два миллиона лет назад она подверглась инновациям – когда млекопитающие эволюционировали до человекообразных и у них развился мощный лоб. У других приматов лоб наклонный, поскольку в их мозгу отсутствуют лобные доли – тот самый придаток к новой коре, который позволил нам мыслить абстрактно, придумывать языки, создавать музыку и шутить. Ни одно другое животное не умеет шутить. И ни одно другое животное не способно держать ритм.
PLAYBOY Выходит, подключив мозг к компьютеру, мы станем многократно умнее и обаятельнее?
КУРЦВЕЙЛ Конечно. К 2030 году у нас будут наноботы, способные проникнуть в наш мозг без хирургического вмешательства – через капилляры. Они соединят наш неокортекс с искусственным неокортексом, который представляет собой Всемирную сеть, глобальное файлохранилище. Для нас оно станет еще одной дополнительной новой корой – такой же, как та, что появилась у человекообразных 2 миллиона лет назад. И использовать ее мы будем точно так же, как сегодня используем лобные доли: для достижения новых уровней мышления. С ее помощью мы создадим новые формы коммуникации – куда сложнее тех, что используем сейчас. Мы придумаем более сложную музыку и более смешные шутки. Станем сексуальнее. Научимся лучше выражать чувства.
PLAYBOY Как конкретно все это будет выглядеть для юзеров?
КУРЦВЕЙЛ Ну, например: я иду и вижу, как из-за угла мне навстречу выходит Ларри Пейдж, мой босс в Google. У меня есть три секунды, чтобы придумать, что бы такого умного ему сказать. 300 миллионов регистров в моем неокортексе с этим не справятся: мне нужно задействовать еще миллиард регистров извне. Я запрашиваю помощь Глобальной сети, как сегодня я запрашиваю ее с мобильника, и через две секунды она подбирает мне правильную фразу. Но если серьезно, мы не знаем, на что это будет похоже. Если наш мозг получит прямой доступ в Сеть, наш интеллект вырастет за пределы всего того, что мы сегодня можем себе представить. Наше видение будущего линейно. Этого нам было достаточно 10 тысяч лет назад, когда охотник загонял добычу и мог точно предположить, где и когда он сможет ее поймать. Такой тип мышления всегда работал, но к условиям технологического прорыва он не приспособлен. Мы вплотную подошли к точке, когда прогресс вершится столь скоро, что обычный человеческий интеллект уже не в силах за ним следовать. Мы близки к горизонту, за которым все, что мы знаем, перестанет быть на себя похожим. Отсюда нам этих форм не разглядеть.
PLAYBOY Этот горизонт вы называете Сингулярностью и даже определили для него дату – 2045 год. Почему именно 2045-й?
КУРЦВЕЙЛ Искусственный интеллект, изобретенный в 2045 году, будет в миллиард раз умнее сегодняшнего человеческого интеллекта. Но до того момента произойдет еще несколько значимых событий. И главное из них – в 2029-м, когда компьютер сможет пройти тест Тьюринга и станет неотличим от человека.
PLAYBOY И как же все это поможет нам дольше жить?
КУРЦВЕЙЛ Начнем с генетики, которая называется сегодня биотехнологией. Сейчас в ней как раз начинается революция, которая в ближайшие 20 лет полностью изменит практическую медицину. Мы начинаем потихоньку перепрограммировать свой естественный софтвер – 23 тысячи маленьких программ, по воле природы функционирующих в нашем организме и известных нам как гены. Мы заставляем их работать против болезней и старения. Например, в диабетическом центре Джослина недавно «отключили» ген – инсулиновый рецептор, который заставляет клетки задерживать поступившие в организм калории. Накопление калорий было неплохой идеей 10 тысяч лет назад, когда этот ген возник в результате эволюции: на тот момент всегда существовала опасность, что следующая охота окажется неудачной и тебе будет нечем питать организм. Но сегодня у человека совсем другие проблемы: диабет, ожирение и сердечная недостаточность. Ген, накапливающий жир, стал лишним. Его уже «отключили» у животных: подопытные ели как троглодиты, но оставались худыми; диабета и сердечных недугов у них также не наблюдалось, а еще они стали жить на 20% дольше. А ведь это только один из 23 тысяч генов. С другой стороны, мы сейчас сотрудничаем с одной компанией, которая, наоборот, восстанавливает ген, отсутствие которого (у некоторых оно врожденное) ведет к смертельной болезни – легочной гипертензии. Лечение уже опробовано на людях, и оно работает. Мы можем менять гены. Мы можем модифицировать стволовые клетки так, чтобы они умели, к примеру, омолаживать сердце после приступа – потому как в половине случаев сердце пережившего приступ получает серьезную травму. В общем, здравоохранение сейчас – часть информационных технологий, развивающаяся по тем же векторам