Vogue

Культура

Я воз­вра­щаю ваш портрет

Филипп Ян­ков­ский неожи­дан­но для всех по­шел по сто­пам отца — бро­сил ре­жис­су­ру, чтобы най­ти себя на экране и те­ат­раль­ных подмостках.

Фото: Сла­ва Филип­пов. Текст: Ва­си­лий Корецкий

Гены — уди­ви­тель­ная шту­ка. Гля­дя на со­ро­ка­се­ми­лет­не­го Филип­па Ян­ков­ско­го, вдруг на ка­кое‑то мгно­ве­ние узна­ешь в нем отца, все­ми лю­би­мо­го ки­но­ар­ти­ста 1970‑1980‑х, слег­ка небреж­но­го ден­ди, го­то­во­го стать вы­ра­зи­те­лем пе­ча­лей и про­блем все­го по­ко­ле­ния. Но мгно­ве­ние про­хо­дит — и Ян­ков­ский сно­ва ока­зы­ва­ет­ся Филип­пом, а не Оле­гом. Че­ло­ве­ком со­всем ино­го, со­всем сво­е­го оба­я­ния и скла­да. Он буд­то при­ме­ря­ет ха­риз­му как мас­ку, а по­том сбра­сы­ва­ет ее, из­ме­няя даже ха­рак­тер­ный, до­став­ший­ся по на­след­ству го­лос. Этим ле­том на фе­сти­ва­ле арт-филь­мов «Зер­ка­ло» в Пле­се мы с кол­ле­га­ми си­де­ли в баре. При­хо­дит рас­по­ря­ди­тель­ни­ца фе­сти­ва­ля с Филип­пом, са­дят­ся за наш сто­лик, он тут же с на­ше­го поз­во­ле­ния съе­да­ет пол­ба­то­на хле­ба с сы­ром и вет­чи­ной — уни­каль­ная на­ход­ка мест­ных ку­ли­на­ров, за­ка­зы­ва­ет но­вый и весь ве­чер си­дит с нами бол­та­ет. Ко­гда все рас­хо­дят­ся по оте­лям, кто‑то вскользь упо­ми­на­ет: «Ка­кой ми­лый че­ло­век, а кто это?» Ни один из ки­но­кри­ти­ков не узнал в Ян­ков­ском Ян­ков­ско­го, так он лов­ко за­та­ил фа­миль­ные черты.

Поз­же, бе­се­дуя со мной у за­бо­ра Дома-му­зея Ле­ви­та­на, Филипп от­зы­ва­ет­ся о пе­ре­хо­дя­щей от отца к сыну ха­риз­ме со скром­ной иро­ни­ей: «Это все Яр­моль­ник! Я на это вни­ма­ния не об­ра­щаю, по­то­му что это наша жизнь. А Леня и с па­пой дру­жил, и меня с дет­ства зна­ет, и мо­е­го сына — так что он все это по­ме­ча­ет: кто на кого по­хож и кто кому что пе­ре­дал. И нам по­том рас­сказывает».

В Плес, по­чти на ро­ди­ну Ан­дрея Тар­ков­ско­го, Филип­па за­нес­ло не слу­чай­но: его са­мая пер­вая роль, сыг­ран­ная в пя­ти­лет­нем воз­расте, была имен­но в «Зер­ка­ле», и на­ка­нуне Ян­ков­ский вы­сту­пал на от­кры­тии вдох­нов­лен­но­го им фе­сти­ва­ля. «Я же с ма­мой (ак­три­сой Люд­ми­лой Зо­ри­ной. — Прим. Vogue) был в этой де­ревне и на под­го­тов­ке, и на съем­ках филь­ма, — вспо­ми­на­ет он. — Пом­ню, что Тар­ков­ский от­но­сил­ся ко мне очень се­рьез­но. С ре­бен­ком тя­же­ло ра­бо­тать, но он на­шел под­ход, и я сни­мал­ся с огром­ным эн­ту­зи­аз­мом. А так вос­по­ми­на­ния, ко­неч­но, сти­ра­ют­ся… Но Тар­ков­ский, я уве­рен, сыг­рал важ­ную роль в ста­нов­ле­нии меня как ар­ти­ста, ре­жис­се­ра, че­ло­ве­ка. Я это сам, на­вер­ное, еще не до кон­ца осо­знал», — вне­зап­но сби­ва­ет па­фос Ян­ков­ский и улыбается.

Дело в том, что у него есть меч­та — сыг­рать Ан­дрея Тар­ков­ско­го. «Ну не его са­мо­го, а, ско­рее, пер­со­на­жа-ре­жис­се­ра, вдох­нов­лен­но­го этой фигу­рой». Тем бо­лее что Филипп, отрас­ти он усы, бу­дет весь­ма по­хож на Тар­ков­ско­го, а сре­ди вро­де бы по­мерк­нув­ших дет­ских вос­по­ми­на­ний есть и очень точ­ные. «Все мед­лен­ные сце­ны те­че­ния воды в его филь­мах — это же не про­сто фор­маль­ный при­ем, — по­яс­ня­ет Ян­ков­ский. — Он, прав­да, та­ким и был: рас­ска­зы­ва­ет что‑то, а по­том за­мол­ка­ет, при­сталь­но вгля­ды­ва­ясь в пла­мя ко­ст­ра или об­ла­ка. Для него вот это те­че­ние вре­ме­ни было непо­сред­ствен­ным жиз­нен­ным опытом».