Культура
Я возвращаю ваш портрет
Филипп Янковский неожиданно для всех пошел по стопам отца — бросил режиссуру, чтобы найти себя на экране и театральных подмостках.
Гены — удивительная штука. Глядя на сорокасемилетнего Филиппа Янковского, вдруг на какое‑то мгновение узнаешь в нем отца, всеми любимого киноартиста 1970‑1980‑х, слегка небрежного денди, готового стать выразителем печалей и проблем всего поколения. Но мгновение проходит — и Янковский снова оказывается Филиппом, а не Олегом. Человеком совсем иного, совсем своего обаяния и склада. Он будто примеряет харизму как маску, а потом сбрасывает ее, изменяя даже характерный, доставшийся по наследству голос. Этим летом на фестивале арт-фильмов «Зеркало» в Плесе мы с коллегами сидели в баре. Приходит распорядительница фестиваля с Филиппом, садятся за наш столик, он тут же с нашего позволения съедает полбатона хлеба с сыром и ветчиной — уникальная находка местных кулинаров, заказывает новый и весь вечер сидит с нами болтает. Когда все расходятся по отелям, кто‑то вскользь упоминает: «Какой милый человек, а кто это?» Ни один из кинокритиков не узнал в Янковском Янковского, так он ловко затаил фамильные черты.
Позже, беседуя со мной у забора Дома-музея Левитана, Филипп отзывается о переходящей от отца к сыну харизме со скромной иронией: «Это все Ярмольник! Я на это внимания не обращаю, потому что это наша жизнь. А Леня и с папой дружил, и меня с детства знает, и моего сына — так что он все это помечает: кто на кого похож и кто кому что передал. И нам потом рассказывает».
В Плес, почти на родину Андрея Тарковского, Филиппа занесло не случайно: его самая первая роль, сыгранная в пятилетнем возрасте, была именно в «Зеркале», и накануне Янковский выступал на открытии вдохновленного им фестиваля. «Я же с мамой (актрисой Людмилой Зориной. — Прим. Vogue) был в этой деревне и на подготовке, и на съемках фильма, — вспоминает он. — Помню, что Тарковский относился ко мне очень серьезно. С ребенком тяжело работать, но он нашел подход, и я снимался с огромным энтузиазмом. А так воспоминания, конечно, стираются… Но Тарковский, я уверен, сыграл важную роль в становлении меня как артиста, режиссера, человека. Я это сам, наверное, еще не до конца осознал», — внезапно сбивает пафос Янковский и улыбается.
Дело в том, что у него есть мечта — сыграть Андрея Тарковского. «Ну не его самого, а, скорее, персонажа-режиссера, вдохновленного этой фигурой». Тем более что Филипп, отрасти он усы, будет весьма похож на Тарковского, а среди вроде бы померкнувших детских воспоминаний есть и очень точные. «Все медленные сцены течения воды в его фильмах — это же не просто формальный прием, — поясняет Янковский. — Он, правда, таким и был: рассказывает что‑то, а потом замолкает, пристально вглядываясь в пламя костра или облака. Для него вот это течение времени было непосредственным жизненным опытом».