Роми Шнайдер: тайный свет. Отрывок из книги Сары Биазини «Моя небесная красавица»
Ее не стало 40 лет назад. Тогда смерть одной из самых пленительных и талантливых актрис европейского кинематографа Роми Шнайдер потрясла всех. Печальный юбилей стал поводом для выхода на русском языке в «Редакции Елены Шубиной» пронзительной исповеди — книги «Моя небесная красавица», автором которой является дочь актрисы Сара Биазини. «Сноб» первым публикует фрагмент из ее мемуаров, а также эссе Сергея Николаевича, ставшего инициатором этого издания в рамках книжной серии «На последнем дыхании».
Сергей Николаевич:
На самом деле ее настоящее имя звучало куда более тяжеловесно — Розмари Магдалена Альбах. Она даже думала, когда окончательно переехала в Париж, что вернет себе его, как фамильную драгоценность, сданную в ломбард. Но от этой идеи отказалась. Не захотела обижать мать Магду Шнайдер, положившей немало сил, чтобы сделать дочь одной из самых популярных звезд послевоенной Европы. Всю жизнь над Роми тяготело бремя «продолжательницы традиций». Ведь и ее бабушка — мать отца Роза Альбах Ретти — была знаменитой актрисой. В фойе Бургтеатра в Вене до сих пор висит ее парадный портрет. Она дожила до 105 лет. Внимательно следила за карьерным взлетом внучки и не скрывала своей тревоги за ее судьбу. Считала, что Роми слишком впечатлительная, слишком возбудимая. И какую сложную жизнь она сама для себя выбрала, когда перебралась во Францию! Другая страна, другая культура, другой язык — такие испытания не по плечу хрупкой, ранимой артистке. «Вполне возможно, что однажды моя внучка окажется в тупике, из которого нет выхода, — пророчески скажет Роза Альбах. — Люди ее склада, позволяющие себе жить эмоциями, чувствами и страстями, не задумываются о том, что свеча, которую пытаются задуть с двух сторон, очень быстро гаснет».
А с матерью Магдой Шнайдер у Роми было все сложно. Тут и дочерняя привязанность, и целый комплекс обид за несчастливое детство, проведенное по большей части вдали от отчего дома. В начале 1970-х годов вдруг всплыли любительские цветные кинокадры, где Магда Шнайдер вполне по-свойски общается с Гитлером и Евой Браун на фоне альпийских заснеженных вершин в «Орлином гнезде» («Кельштайнхаус»). Дом Магды Мариенгрунд находился всего в получасе езды от главной альпийской резиденции фюрера. Ее потом не преминули попрекнуть этим знакомством, обвинив в симпатиях нацизму и главарям Третьего Рейха. Сама Роми никогда не поддерживала с журналистами разговоров о прошлом матери, стараясь отделываться уклончивыми фразами. Роми раздражал материнский деспотизм, бюргерская расчетливость, постоянный контроль. Намеренно обходила молчанием она и место, где прошло ее детство, всячески стараясь подчеркнуть свое австрийское происхождение.
Ни в одном ее интервью вы не найдете упоминания города Берхтесгадена. Прежде всего потому, что на европейский слух это один из главных нацистских адресов. Но сам выбор фильмов, в которых снималась Роми, говорит об ее отношении к фашизму лучше любых широковещательных заявлений и громких протестов. «Поезд», «Старое ружье», «Групповой портрет с дамой», «Женщина в окне», «Прохожая из Сан-Суси» — все это не просто фильмы о войне, которая была совсем недавно. Это всегда История Сопротивления. Именно так, с заглавной буквы. В ней слышится крик женщины, которую можно убить, но нельзя заставить замолчать. Она бьется, страдает, она ненавидит. С самого начала она знает, что ее предадут. Она почти всегда становиться заложницей чужой подлости, трусости или бездушия. Но каждую секунду своего существования, даже под дулом огнемета, как в «Старом ружье», она так отчаянно, так страстно хочет жить, что реакция, которую вызывает ее присутствие на экране, меньше всего похоже на жалость. Скорее, восторг и восхищение, но всегда с привкусом страха.
Женщина над пропастью — это и есть главная роль Роми Шнайдер в жизни и в кино. Ее тема, ее судьба, ее личный выбор. С каждым своим новым фильмом Роми приближалась к опасному краю все ближе. Стоит ли удивляться, что в какой-то момент она запуталась и сорвалась. Уже не совсем немка, но и не до конца француженка, заблудившаяся в неудачных романах и несчастливых браках, израненная личными несчастьями и бедами, она привносила в каждый новый фильм обостренное чувство вины, с которым в одиночку ей уже было не справиться.
Достаточно бегло просмотреть синопсисы ее фильмов последних трех лет, чтобы понять то состояние подавленности и безысходности, в которое она сама себя загоняла, выбирая исключительно трагические роли. Вот Катрин в фильме «Прямой репортаж о смерти», безвинная жертва политиканов и репортеров, чья агония становится документальным телесериалом онлайн. Или Лидия в фильме «Свет женщины», пережившая потерю ребенка, которая, как никто, может понять случайно встреченного незнакомца, чья жена собралась покончить с собой. Или Анна из «Призрака любви» — женщина-фантом, женщина-рок в облике измученной, пожилой бомжихи, преследующей главного героя.
И, наконец, две героини Роми в ее последнем фильме «Прохожая из Сан-Суси» — Эльза и Лина, — сыгранные ею «на последнем дыхании». И снова в каждом кадре слышится эхо прошедшей войны. Жизнь на пределе, жизнь в полушаге от смерти.
Роми знала, как все это сыграть в кино. Но совсем не представляла, что с этим знанием делать дальше. Иногда кажется, что она нарочно уходила в этот беспросветный мрак с одной лишь целью — отвести от себя несчастья, которые подстерегали на каждом шагу. Как будто таким образом она суеверно пыталась избежать участи собственных героинь. Но когда мы видим кадры из «Прямого репортажа о смерти», где она с криком вырывается и убегает от преследующей ее стаи репортеров-стервятников; когда мы попадаем в комнату, завешенную до потолка детскими черно-белыми фотографиями и рисунками, понимая, что это портреты погибшего сына Лидии из «Света женщины»; когда в «Призраке любви» посреди отполированного буржуазного благополучия раздается телефонный звонок, а в трубке слышится отчаянный женский голос, молящий о помощи, — в эти моменты нам открывается нечто большее, чем просто грандиозно сыгранные роли, вошедшие в историю мирового кино.