Пыль истории и грохот юбилеев
Показательное примирение врагов по Первой мировой век спустя в Париже не заглушило дебаты: для многих стран Европы этот громкий юбилей — повод задуматься и поспорить не только об истории. Среди них — Румыния, которая в 1918-м войну проиграла, но свою территорию после нее увеличила вдвое
Главное торжество по случаю столетия завершения Первой мировой войны, как известно, собрало 11 ноября у Триумфальной арки в Париже глав семи десятков держав, часть которых век назад противостояли друг другу. Благородное собрание обошло острые углы, но на этом ни споры, ни торжества не окончились. Что не удивительно: распад империй по итогам Великой войны перекроил карту Европы: одни государства скукожились, другие народились, а третьи разрослись до неузнаваемости. Среди последних — Румыния в ее самых широких границах.
Напомним, как было дело. 1 декабря 1918-го на Национальном собрании в городе Алба-Юлия 1228 делегатов из всех избирательных округов страны с румынским населением проголосовали за объединение Трансильвании (в ту пору — часть Австро-Венгрии) со «старым королевством». Ранее в том же году в Румынию вошли Бессарабия (ныне — Молдавия) и Северная Буковина (ныне — часть Украины). Страна увеличилась вдвое: со 137 до 295 тысяч квадратных километров; население — с 7 млн в 1912-м до 18 млн в 1930-м. «Великая Румыния» стала претендовать на роль регионального лидера.
Объединение 1918 года считается важнейшим событием в румынской истории: день 1 декабря парламент объявил национальным праздником. В юбилейный год, однако, бушуют страсти. Одни видят в этом событии исполнение вековой мечты румын об объединении, другие — то, что им повезло выиграть в историческую рулетку. Как было на самом деле? Спор не окончен.
Возмутитель спокойствия
В центре полемики — 74-летний историк Лучиан Бойя, книги которого стабильно вызывают интерес: автор приоткрывает завесу над не очень симпатичными страницами румынской истории, критикуя ура-патриотический подход. Это и обеспечивает кредит доверия — Бойя выглядит воплощением принципа объективных историков, сформулированного Тацитом: «Sine ira et studio» («без гнева и пристрастия»). Вдобавок он обладает живым пером.
«В Румынии больше нет партии, которая указывала бы, как трактовать прошлое, но сохранился условный рефлекс,— утверждает Бойя.— Наши историки всегда выбирают вариант, который считается ” патриотическим“…» Он критикует и тезис о том, что в ключевые моменты истории румыны были едины. «Верх брала точка зрения большинства,— пишет Бойя,— но это не значит, что не было других точек зрения». «Сегодня,— добавляет он,— румыны едины не благодаря Буребисте (царь даков, бившихся с римлянами в I веке до н.э.— ”О“) или Михаю Храброму (господарь Валахии в 1593–1601 годы, объединивший на короткое время три дунайских княжества.— ”О“), а потому что они этого хотят сейчас».
Что же пишет Бойя о Великом объединении 1918-го? Когда вспыхнула Первая мировая, в нейтральной Румынии скрупулезно взвешивали возможные выгоды. Союз с Антантой (Франция, Великобритания, Россия) в случае победы сулил румынам Трансильванию и Буковину, принадлежавшие Австро-Венгрии, а присоединение Германии и Австро-Венгрии — Бессарабию, входившую в состав России. Мнения разделились, но Трансильвания выглядела заманчивее, и в августе 1916-го правительство Брэтиану встало на сторону Антанты.
«На Балканах все было так запутано, что любая комбинация становилась возможной,— замечает Бойя.— Права государств на территории были столь неопределенными, что оправдать можно было любую аннексию. При этом небольшие страны проявили себя не менее экспансионистскими, чем великие державы, каждый находил аргументы, чтобы расширить территорию за счет других».
Боевые действия шли для румын неудачно, и уже в декабре 1916-го войска германского генерала Августа фон Макензена вступили в Бухарест. Меж тем охваченная революцией Россия из войны вышла, теряя территории, и в апреле 1918-го Бессарабия объединилась с Румынией. В мае Румынии пришлось заключить с Германией сепаратный мир на тяжелых условиях. Тем временем распалась и Австро-Венгрия, и в конце 1918-го с Румынией объединились Буковина и Трансильвания. Наконец, выигравшая войну на Востоке Германия проиграла ее на Западе, а так и не ратифицированный Бухарестом сепаратный мир был отменен Версальским договором в 1919 году.