«Человек будет постепенно становиться небольшим киборгом»
Геннадий Красников, академик-секретарь отделения нанотехнологий и информационных технологий РАН, заверяет, что в научном отношении российские электронщики сегодня очень конкурентоспособны, предостерегает от чрезмерного оптимизма в области квантовых компьютеров и сетует, что авторитет Академии наук неостановимо снижается.
Может, невежливый вопрос, но, вероятно, именно с него стоит начать: насколько конкурентоспособна российская наука в области радиоэлектроники, электронного приборостроения?
— Для оценки конкурентоспособности науки нужно учитывать, что это широкое понятие, охватывающее и фундаментальные, и прикладные аспекты. Если говорить о фундаментальной науке, то мы серьезно конкурентоспособны. Если посмотреть, кто в ведущих мировых исследовательских центрах занимается проблематикой электронной отрасли, то мы увидим большое количество наших специалистов, которые учились в российских вузах, работали у нас в стране и теперь работают в зарубежных лабораториях на ведущих позициях. Так что и наши специалисты, и тем более наша наука — очень конкурентоспособны. Ни одна серьезная конференция в мире не обходится без участия наших специалистов.
«Производство у нас хорошее, но не в этом проблема»
Другое дело, как наше общество воспринимает сложившуюся ситуацию. Ведь еще со времен Советского Союза наши люди судили об уровне развития отечественных технологий не по самолетам или космическим ракетам. Обыватель чаще всего смотрит на наличие «родной» бытовой техники, гаджетов, а это совершенно другое дело. Это вопрос не только интегральных микросхем, элементной базы. В большей степени это вопрос сложившихся рыночных условий для массового изготовления бытовой техники и ее сбыта. Тут работают другие законы, начиная от масштабности бизнеса и заканчивая знанием серьезной конъюнктуры спроса, уровнем вложений в маркетинг и продвижение продукции. Вот здесь мы зачастую пасуем, уходим от проблем, начинаем «кивать» на имеющуюся элементную базу. Хотя ничего не мешает успешной работе предприятий — весь мир открыт, а таможенные пошлины и НДС на электронные компоненты фактически нулевые. Но еще раз подчеркну, что в области фундаментальных исследований, в научном аспекте мы сегодня очень конкурентны. Есть множество примеров, как мировые лидеры, тот же «Самсунг», делающий свои схемы памяти, пользуется научными и технологическими разработками наших ученых.
— Вопрос, в общем, на ту же тему: недавно с определенными трудностями удалось водрузить на МКС модуль «Наука» — много ли в нем российских электронных компонентов? Удалось ли провести импортозамещение в области космической электроники?
— Импортозамещение в области космоса сделать удалось. Другое дело, что многострадальный блок «Наука» делался несколько десятилетий, а за это время философия отрасли поменялась.
Еще лет десять назад была иллюзия, что все очень просто: можно за рубежом купить необходимые компоненты и вставить в приборы и модули.
И никто даже не думал о том, чтобы делать в России какие-то программы по импортозамещению. Тогда считали, что «весь мир открыт» и можно легко купить любую микросхему. Готовилось даже межправительственное соглашение между «Роскосмосом» и правительственными структурами США о том, что мы им поставляем двигатели РД-180, а они нам — микросхемы. Только потом вдруг начали понимать, что мир сильно изменился, и возникли колоссальные проблемы в возможности эти микросхемы получить…
По современным космическим аппаратам, которые уже собраны или находятся на этапе сборки, процент импортозамещения высокий — до 80–95% отечественных компонентов. Но вот про модуль «Наука», который проектировался и собирался лет 20 назад, не могу точно сказать. Там все может быть. Не удивлюсь, если даже есть что-то очень неоднозначное, купленное через непонятных и ненадежных посредников.
— Изобрести российские ученые могут многое, но насколько получается коммерциализация изобретения в области электроники? Удается ли наладить качественное производство?
— Производство у нас хорошее: мы соответствуем всем международным стандартам по надежности, качеству, выходу годных и т. д.— не в этом проблема. Есть вопрос по части масштабности бизнеса. В базовой рыночной экономической модели спрос определяет предложение. Мы сегодня видим, что спрос в лице отечественных «якорных потребителей», начиная от бытовой техники и заканчивая специальным телекоммуникационным оборудованием, оборудованием для станкостроения и т. п., довольно слабый. Сейчас производственные мощности у нас достаточны, и идет полноценная работа — не только со стороны правительства, но и со стороны производителей и потребителей — для формирования рынка производства электронной техники, в том числе интегральных микросхем. А вместе с этим растущим рынком у нас будет расти и производство.
Сегодня рынок недостаточно большой, мы видим, в каких количествах завозится аппаратура из-за рубежа, а наши мощности по производству бытовой техники и различного электронного оборудования фактически сборочные: даже производство печатных плат с компоновкой электронной элементной базы у нас практически отсутствует. Вот эту ситуацию нам всем необходимо срочно выправлять.
«В частной структуре все происходит гораздо быстрее, чем в государственной»
— НИИМЭ, которым вы руководите (господин Красников — гендиректор АО «Научно-исследовательский институт молекулярной электроники»), принадлежит частной структуре, группе компаний «Элемент». Как вам кажется, для трудоемкой микроэлектроники, для рынка с большой долей государственного заказа частная компания — удобна?