Погружение в истину
Продолжение. Начало см. «Наука и жизнь» № 2, 2019 г.
2002 год, январь
У профессии программиста есть два недостатка в сравнении с учительством: короткий отпуск и длинный рабочий день. Пять дней в неделю, с девяти до восемнадцати! У Ксении наоборот, работа большей частью по выходным и вечерами, так что живём мы с ней практически «в параллельных мирах». Хорошо это или плохо? Я пока не решил.
Разрывающийся от натуги телефон я услышал ещё на лестничной площадке. Вошёл, прикрыл за собой дверь, с сомнением посмотрел на кусочки грязного спрессованного снега, отвалившиеся с рифлёных подошв ботинок. Шлёпать через всю квартиру по чистенькому, вчера только отмытому линолеуму? Да бог с ним, не пожар, чай, случился! Если кому-то действительно надо, перезвонит.
Звонки не прекращаются. Я успел снять и повесить на крючок в прихожей куртку, переобуться в тапочки, прошлёпать в кабинет к письменному столу, на углу которого Ксения разместила аппарат. Да-да, в нашей двушке она целую комнату выделила под кабинет. С далеко идущими планами конечно — перепрофилировать его под детскую в нужный момент. Однако момент этот пока откладывается.
Трубку я поднял уже изрядно заинтригованный: кто это такой настырный?
— Слушаю.
— …ненужная информация… решение… — шелестит в ухо.
Меня невольно передёрнуло. Первое желание — отшвырнуть трубку как ядовитую змею. «Ненужная информация…» — именно с этого, с написанной корявым почерком записки в тетради аккуратной медалистки началась история с телевизором. Каких трудов стоило убедить себя, что ничего не было! Я сдержался, спросил твёрдо:
— Кто говорит?
Вместо ответа:
— …бармин… остановить… срочно… опасность… великая...
— Вы кто?! — кричу я. — Алло! Вы меня слышите?!
Короткие гудки. Отбой.
Таращусь на трубку в руке. Пот меня прошиб так, что струйками стекает под рубашкой. Кто это был? Вернее, что это было? Голос менял тембр и высоту: не разберёшь, мужчина говорит, женщина или ребёнок.
Я вдруг сообразил, что в наборе слов прозвучало «бармин». Это же Пашкина фамилия! Опасность великая? Для Пашки?! Бросаюсь к столу, выдвигаю ящики, перетряхиваю тетради. В Ялте мы расстались как-то скомканно и суетливо, он неожиданно заспешил на симферопольский автобус. Номерок телефона я тем не менее стребовал. Не воспользовался, правда, ни разу. Теперь время пришло. Бумажная салфетка с номером, записанным контурным карандашом, хранилась где-то среди черновиков, если не выпала при переезде… Ага, вот она!
Ноги дрожат от напряжения, поэтому я подвинул к телефону стул, плюхнулся на него, принялся набирать код межгорода. Срыв. Опять срыв. Да что это за связь в двадцать первом веке?! С шестой попытки пошли длинные гудки. Я затаил дыхание, сам не зная, почему.
Пашка отвечает после третьего:
— Бармин слушает.
— Паша, привет! Это Олег.
Небольшая заминка.
— Здравствуй. Рад тебя слышать.
Однако радости в голосе как раз нет. Удивления тоже. Он словно просчитал возможность будущих событий, и мой звонок оказался достаточно вероятен. Что Пашке почему-то не нравится.
Пот катит с меня градом, напряжение делается невыносимым. Стараясь хоть как-то сбросить его, говорю нарочито весело:
— Как дела? Как там ноосфера поживает?
Вторая заминка оказывается дольше первой.
— Почему ты спросил о ноосфере?
Вопрос застаёт врасплох. И правда, почему? В Ялте Пашка о ноосфере словом не обмолвился, рассказывал только о комплексном анализе. Кажется. Понимать, какие события реальные, а какие — «виртуальные», становится всё труднее.
— Так Тейяр де Шарден… — неуверенно пытаюсь объяснить я. — Ты же рассчитал его…
— Не по телефону! — обрывает он. — Олег, нужно поговорить, срочно. Приезжай.
— Куда приезжать? — окончательно растерялся я.
— Сюда. Запоминай адрес на случай, если не смогу встретить на вокзале.
Он продиктовал. Под рукой нет ничего, чем можно записать адрес. Я запомнил. Адрес несложный.
Задать ещё какие-либо вопросы Пашка не дал.
— Всё, до встречи! — закончил он разговор.
Отпуск за свой счёт мне дали, билет на поезд я купил. Место возле туалета, вдобавок последний вагон — других уже не было, — но это мелочи, ехать каких-то десять часов. Труднее всего оказалось объяснить Ксении, куда еду и зачем.
— У Пашки проблемы, я пообещал!
— И чем ему поможет твоё присутствие? Почему нельзя обсудить по телефону?
— Потому что нельзя!
Разговор получился долгим и непростым, на грани скандала. В итоге, когда таксист высадил меня перед вокзалом, до отправления оставалось чуть больше десяти минут. Я поспешил на перрон ещё не рысью, но уже быстрым шагом.
Последний вагон, как и следовало ожидать, стоял далеко от здания вокзала. Но это оказалось меньшей из проблем. Билет исчез!
— Кажется, я билет потерял, — сообщил я проводнице, глупо улыбаясь. — Но моё место должно быть свободно!
Проводница скривилась, словно лимон откусила.
— Молодой человек, откуда я знаю, ваше это место или нет? Идите в кассу, пусть выдадут дубликат. У них в базе есть данные.
Я с сомнением смотрю на часы. Пять минут до отправления.
— А я успею?
— Если поспешите, то успеете.
К вокзалу я уж точно метнулся рысью, на ходу соображая, когда видел билет последний раз. Вспомнил! Я его сунул в бумажник вместе со сдачей, когда с таксистом расплачивался. Бумажника в карманах тоже нет. Вытащили, как когдато в Ялте.
Возле касс стоит немалая очередь, но я зажал свою интроверсию в кулак и пошёл напролом, приговаривая: «Извините, у меня поезд отправляется! Извините, поезд!» Протиснулся к окошку:
— Я билет потерял, выпишите дубликат, пожалуйста…
— Дубликаты не выдаём. Обращайтесь к проводникам.
— Они меня к вам послали!
— Мужчина, вы плохо слышите?! Следующий, говорите!
Спорить, доказывать — значит наверняка не попасть на поезд. Ругнувшись под нос, бросился обратно. Теперь уже не рысью — галопом.
Проводница успела загнать отъезжающих в вагон, провожающих — выгнать из вагона и сама стоит на нижней ступеньке с флажком в руке. Узнала меня:
— Дали дубликат?
— Нет. Сказали, к вам…
— Ладно, давай полтинник и заходи.
— Нету у меня. Бумажник вместе с билетом…
— Без билета не возьму! — оборвала проводница. Взмахнула флажком, поезд тотчас дёрнулся, покатил.
— Стойте! — я бросился следом.
Вместо ответа проводница звонко лязгнула площадкой, захлопнула дверь.
Поезд катил всё быстрее. А я бежал за ним, пока не сообразил, как это глупо, и перешёл на шаг. Когда поравнялся с вокзалом, меня перехватил давешний таксист. Расплывшись в улыбке, протянул бумажник. Мой!
— Держи потерю. А я уже на проспект выруливать начал, смотрю — лежит под пассажирским сиденьем. Наверное, выпал из кармана, когда ты из машины вылезал. Я по билету понял, где тебя искать. Не переживай, там вроде можно деньги частично вернуть. Поменяешь на завтра. Не пожар ведь?
Не пожар… Я отстоял очередь у кассы, купил новый билет, дождался автобуса, ехал через полгорода. В общем, домой попал поздним вечером.
Ксения бросилась навстречу, едва я вошёл в квартиру. Ни переобуться, ни куртку снять не позволила, обняла, повисла на шее, чуть не уронив, обцеловала всего.
— Олежек, ты вернулся!
Выбитый из колеи этим напором, я не мог сообразить, как подступить к объяснению своего возвращения. Поэтому свёл его к минимуму:
— Опоздал на поезд.
— Слава богу! Думала — не увижу тебя живым!
Лишь тут я заметил её зарёванные глаза.
— Что случилось?
— Только что по телевизору сказали.
Стрелка не сработала, что ли… Товарняк поезд твой зацепил, последний вагон перевернулся, пострадавших много… погибшие есть! Я как предчувствовала, аж сердце болело — не надо тебе ехать! Олежек, пожалуйста, пообещай, что не поедешь туда!
Я пообещал.
2005 год, апрель
В город студенческой молодости я попал спустя три года, и никак это не связано с Пашкой и таинственными звонками: банальная командировка, направили на курсы программирования повышать квалификацию. Пашке я так и не перезвонил — салфетка, где он записал номер, исчезла бесследно. Подозреваю, не без помощи Ксении, хоть она в этом и не признаётся. Почему-то не по душе ей пришёлся мой университетский товарищ.
Зато адрес, который Пашка продиктовал, в памяти засел крепко. В первый же вечер после занятий я отправился по нему, благо к «спальному» жилмассиву на краю города дотянули ветку метро.
Дом, серую типовую девятиэтажку, нашёл без труда. Поднялся на шестой этаж, позвонил. Ждать пришлось довольно долго. Наконец за дверью завозились, щёлкнули замком, приоткрыли. На меня вопросительно смотрела женщина предпенсионного возраста с уродливой «химией» на голове. Недостаточно пожилая для Пашкиной мамы, но явно старовата, чтобы оказаться его женой.
— Добрый вечер! Я к Паше… к Бармину Павлу.
Женщина отрицательно качнула завитушками.
— Вы ошиблись, такие здесь не живут.
Я покосился на номер возле кнопки звонка. Вроде всё верно.
— Это пятьдесят пятая квартира? И дом сто первый?
— Да. Но Барминых здесь нет, — она начала закрывать дверь.
— Постойте! — спасительная мысль пришла в голову. — Павел Бармин жил здесь три года назад. Вы, наверное, недавно квартиру купили?