Котцовый лов на Конде
...Хоть мы и созванивались с Александром, и я объяснял, что такое этноархеологические исследования, вряд ли он придал этому значение. Встретившись в коммунальном гараже села Болчары, где он работал бульдозеристом, я повторил, что — из науки и хочу попасть на его рыболовный запор. Расположение запора мне было известно — в истоках небольшой речки, устье которой наш отряд археологов уже обследовал и где выявил поселения бронзового века. Исток реки оставался «белым пятном» в археологическом отношении, требовалось оценить его перспективы. Александр ставил там запор несколько лет, будучи одним из немногих в селе, кто вернулся к промыслу предков. Я кратко изложил суть проекта*, ожидая расспросов, но ответ был предельно кратким: «Поеду в субботу, утром тебя заберу». Александр вернулся к своему «Кировцу», который в полуразобранном виде стоял посреди огромного гаража.
В середине июля 2018 года мы выехали на запор. Переплыли Конду на моторке, пересели в «Ниву». Александр спросил, где я простыл в такую жару. Я ответил, что уснул под выкрученным кондиционером в самолёте. Он удивлённо на меня посмотрел и сказал, что никогда не летал на самолёте и не ездил на поезде. «То есть из Ханты-Мансийского автономного округа не выезжал» — сделал я вывод и оказался почти прав.
Дорога на машине по старой лесовозной дороге заняла час, плюс 10 минут на лодке до дальнего берега, куда не было сухого пути. Лодка быстро скользила по глади, отражённый свет слепил глаза. Вода была светлой, желтоватой, местами просматривалось песчаное дно, что было весьма неожиданно для озера посреди торфяных болот. Берега, по большей части низкие, несколько приподнятых сосновых боров формировали выдающиеся полуострова, давшие озеру название — Мысастое. Запор перекрывал единственный ручей, вытекающий в южном направлении. Через полтора километра он впадал в небольшую таёжную речку, которая через 30 километров петляний сливалась с Кондой — большой судоходной рекой в Иртышском речном бассейне.
Нагонный северный ветер взбил пену у берега; мы пристали у малозаметного прогала в низком сосняке, окаймлявшем озеро. Позади на поляне виднелся угол избы. Протекающий рядом ручей был закреплён за Александром как рыбопромысловый участок. Правила рыболовства Западно-Сибирского бассейна разрешают использовать ловушки (атармы, котцы, морды, фитили, гимги) на мелких несудоходных речках, куда не поднимаются нереститься ценные породы рыб. Раньше ручей закрывал дед Александра, ходил пешком из ближайшей деревни, расположенной на берегу Конды. День туда, день обратно — лесовозной дороги с гатями ещё не было, техники тоже. Надо было следить за запором, готовить его к зимнему лову, строгать лесины для ремонта запора и построек.
Ручей оказался крохотным, глубиной с полметра, шириной в полтора. Словам Александра о том, что здесь можно выловить несколько тонн рыбы, верилось с трудом.
Первым делом мы осмотрели запоры. Их два, ограничивают участок 40 метров длиной — такую ловушку называют кондинским котцом. Загороженный участок шире и глубже ручья, особенно за входным запором. Рыба входит через сомуты — сходящие на конус плетёные рукава, встроенные в оба запора и обеспечивающие проход только в одну сторону. Остальное сечение реки забрано секциями из тёсаных жердин. Они свободно пропускают воду и мальков, но задерживают всю рыбу толщиной более полутора сантиметров. Весной мигрирующей рыбе дают свободно зайти в озеро, после этого ручей перекрывают. Летом и осенью вся выходящая из озера рыба скапливается в котце, который превращается в садок. Лов начинают после ледостава, когда встают зимние дороги и рыба, подгоняемая замором, активно заходит из озера в котец.
Заходный запор у избы был в норме. Но Александра сразу смутило малое количество рыбы в омуте позади него. Мы прошли по тропке вниз по течению до нижнего крепостного запора и сразу заметили оттопыренную секцию. Через образовавшийся проём рыба из котца ушла в ручей. Минуло шесть дней с момента, как запор проверял напарник Александра. Шесть дней назад всё было в порядке.
Поломка однозначно была делом рук или лап, а не стихийных сил. Александр сначала вытащил повреждённые жердины — их переломило ударом, нанесённым чуть ниже линии воды. Медведь? Случается, что медведи залазят в ручей, привлечённые обилием рыбы, и гоняют её в котце, иногда могут что-то поломать, но странной была траектория удара, которая привела к столь аккуратному, но фатальному для ловушки повреждению. Мало ударить, надо потом подцепить когтем и отогнуть секцию, заглублённую в дно. Где тогда другие следы куража? Медведь бы точно истоптал травяные берега вокруг и так взбаламутил илистое дно котца, что взвесь долго бы не улеглась. Но берега не были примяты, дно хорошо просматривалось, храня на поверхности мелкие пузырьки газа, — верный признак нетронутости. Кто тогда?