Лица «Народной Воли». Софья Перовская
«Сноб» продолжает цикл материалов, посвященный 140-летию создания «Народной воли», рассказами о наиболее ярких фигурах, в разное время связанных с этой террористической партией. На этот раз речь пойдет о Софье Перовской — девушке, прервавшей жизненный путь Александра II
О «Народной воле» можно судить не только по совершенным ею действиям, оставившим след в российской истории, не только по программе и взглядам, разделяемым ее членами, — ее силу и слабость составляли те человеческие типажи, которые оказались привлечены поставленными целями и вовлечены в ее деятельность. Как и всякая опасная и преследуемая властями деятельность, работа «Народной воли» могла привлечь к себе достаточно разных по психологическому складу людей, к их поступкам и сделанному на жизненном пути выбору не всегда приложимы готовые шаблоны. И все же, если считать «Народную волю» одной из прародительниц русских антиправительственных организаций, судьбы некоторых членов этой партии в каком-то смысле являются архетипами, о которых приходится вспоминать спустя 140 лет при других политических обстоятельствах.
Одним из таких архетипов, безусловно, стала Софья Перовская — 28-летняя девушка, сумевшая организовать и привести в исполнение теракт против Александра II и вскоре после этого повешенная на Семеновском плацу (это был первый в России случай казни женщины за политическое преступление). Она в каком-то смысле стала лицом осуществленного цареубийства. Ей — как незадолго до того и Вере Засулич — суждено было стать иконой революционного движения и тираноборчества не только в России, но и среди левых радикалов многих других стран.
Считается, что японский поэт-антимилитарист Исикава Такубоку, посвятивший Перовской стихотворение «В старом чемодане», назвал свою дочь в честь казненной народоволки. В одном из написанных им пятистиший говорится:
Русское имя Соня
Дал я дочурке своей,
И радостно мне бывает
Порой окликнуть ее.
Как о «любимой героине» говорил о Перовской Бернард Шоу. Ее образ действительно почти идеально вписывался в представления эпохи о самоотверженной героине, мученице, бросившей свою жизнь на алтарь служения великой цели. Разумеется, между образом и реальной личностью полного совпадения быть не может, однако возник он все же не случайно и далеко не на пустом месте.
Дочь царственных мужей
Среди слагаемых образа Перовской немаловажно ее происхождение. История ее семьи восходит к Алексею Разумовскому — сыну украинского казака, еще подростком за выдающуюся красоту и красивый голос отобранному певчим в придворный хор и вскоре обратившему на себя внимание будущей императрицы Елизаветы Петровны. Впоследствии Разумовский станет фаворитом российской монархини, получит графский титул и превратится в одного из самых богатых вельмож государства. Согласно многим свидетельствам современников, он считался тайным мужем императрицы. Алексей Разумовский умер бездетным — его состояние перешло к брату Кириллу, также ставшему при Елизавете влиятельным вельможей, президентом Академии наук и последним малороссийским гетманом, имевшим многочисленную семью: шесть сыновей и пять дочерей. Старший сын Кирилла Разумовского — Алексей Кириллович, ставший министром просвещения и основавший на этой должности Царскосельский лицей, также имел многочисленное потомство: помимо четырех законных еще 10 внебрачных детей. Заботясь о будущем своего незаконнорожденного потомства, он взял всех в свои воспитанники, а позже, используя имеющееся влияние, сумел записать в дворянское сословие и дать новую фамилию Перовские (напоминая о подмосковном селе, где, согласно легенде, императрица Елизавета обвенчалась с основателем рода Разумовских).
Родившаяся в 1853 году Софья Перовская принадлежала, таким образом, к семье, уже входящей в круг российской аристократии, но не имевшей старинного происхождения, восходящей к незаконным детям вельможи, чей родственник, вспоминая обидное выражение Пушкина, в свое аристократическое достоинство «прыгнул из хохлов».
И все же связь Перовских с возможным тайным мужем императрицы Елизаветы делала жизненный путь Софьи парадоксальным образом вписанным в историю рода. Один из ранних биографов революционерки Николай Ашешов сформулировал это так: «О цареубийце можно, следовательно, сказать, что среди ее предков были хотя и не царствовавшие формально, но царственные мужи».
Взглянуть на бешеную собаку
Перовские, как относительно новая аристократия, не имели больших земельных владений — свое положение им приходилось подтверждать военной или гражданской карьерой. В ней добились успеха многие представители этой фамилии. Лев Перовский — один из «воспитанников» Алексея Разумовского, ставший первым обладателем фамилии, — много лет был министром внутренних дел, его брат Василий Перовский с 1832-го по 1842 год занимал пост военного губернатора Оренбурга, много лет отвечал за азиатский «фронтир» России и был одним из инициаторов экспансии империи в сторону Туркестана. Родной дед Софьи Перовской не добился столь выдающихся достижений в карьере, но все же достаточно успешно продвигался по служебной лестнице, был одно время губернатором Таврической губернии и позже жил в Крыму. Отец Софьи Перовской Лев Николаевич также пошел по пути, типичному для многих представителей его семьи, пройдя военную службу, а затем стараясь более или менее успешно добиться заметных административных должностей. Женат он был на дочери небогатого помещика из Гомельской губернии Варваре Веселовской, родившей ему четверых детей, младшей из которых и была Софья. С точки зрения знатности и влияния семейств мужа и жены брак, очевидно, был неравным.
Брат Софьи Перовской Василий, оставивший воспоминания о сестре, а также некоторые другие ранние биографы Перовской считали, что одной из отправных точек, повлиявших на формирование взглядов будущей революционерки, стали сложные отношения в семье.
Лев Николаевич Перовский был достаточно тяжелым, склонным к переменам настроения человеком, свою жену он упрекал в провинциальности и отсутствии светских манер (а при выстраивании и поддержании необходимых для карьеры знакомств это был не совсем пренебрежимый фактор). Нередко из-за разных мелочей он устраивал жене довольно неприятные сцены. По воспоминаниям Василия Перовского, такие сцены стали учащаться, когда Софье исполнилось уже 11 или 12 лет, на подходе к подростковому возрасту. Софья, как и другие дети, была на стороне мягкой и безответной матери, сама же она унаследовала скорее отцовскую жесткость характера. Это, возможно, формировало протест и стремление к поискам справедливости.
Брат в своих воспоминаниях указывает и еще одну черту характера Софьи, которую он запомнил из детства, — ее органическую неспособность пугаться. В частности, он приводит случай, как однажды летом, когда семейство было в Крыму, на двор имения забежала громадная бешеная собака и устремилась по тропинке навстречу Соне: «Сильно испугавшись, я крикнул ей, чтобы она поскорее сошла в сторону и встала неподвижно, чтобы не обратить на себя внимание собаки, а сам побежал догонять ее. Соня отошла в сторону — не больше 4–5 шагов — и спокойно смотрела на собаку, пока она пробегала мимо, после этого я мог уже стрелять в нее». Так спокойно она будет встречать не одну болезненную стихию, которая прокатится через ее жизнь.