Лана Дель Рей: женщина, которая жаждет покоя
– жалко, я еще не умерла, – произносит Лана Дель Рей так, что меня передергивает. Она вспоминает своих любимых музыкантов – Эми Уайнхаус, Курта Кобейна. Я замечаю, что все они рано умерли, и спрашиваю, считает ли она это романтичным? «Даже не знаю. Наверное, да». И снова жалуется на жизнь.
– Нельзя так говорить, – по инерции реагирую я.
– Мне все равно.
– Ну не надо!
– Хочу и говорю. Я устала постоянно работать, но никому до этого нет дела.
– Работать над чем? Над музыкой?
– Вообще над всем. Я слова на ветер не бросаю: если бы я знала, что завтра умру, конечно, я бы испугалась, но не запаниковала.
Мы в Новом Орлеане, в городе, где не знают тишины и спокойствия. В паре кварталов от отеля, в котором остановилась Лана Дель Рей, на Бурбон-стрит, днем и ночью шатаются бездомные, поют французские джазмены. Даже ее гостиничный номер выглядит так, будто там кого-то убили: вещи разбросаны, на полупустые упаковки от чипсов, на компьютере – кровавое пятно кетчупа.
– Э-э-э, – произносит она, пытаясь включить на ноутбуке песни из последнего альбома. – Как кетчуп-то сюда попал?
Но когда мы выходим на балкон, все вокруг будто замирает. «Волшебное местечко», – добавляет Лана, закуривая. А потом она начинает рассказывать, почему несчастна: ей не нравится быть поп-звездой, потому что ее вечно критикуют.
– Если я умру, родители придут проститься со мной и скажут: «Милая девочка, твоя жизнь была похожа на фильм, ты покинула нас так рано». Да, на хреновый фильм.
Интервью длится час, и большую часть времени она говорит о чем-то печальном. Слушая ее историю – про детство на улице, байкерские группировки и семь миллионов проданных копий альбома Born to Die, – сложно поверить, что она действительно разочарована в жизни.
Разговор начинается с Video Games, главной песни, с которой Лана дебютировала в 2011 году. Она записывала треки и видео и выкладывала их в интернет, но на нее не обращали внимания, а после