Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Татьяна Буланова: «Все сама... и уважаю себя за это»
Мне было двадцать лет, и оглядываясь назад, скажу, что можно было бы выглядеть и поприличнее. Я пухленькой была, зубы кривоватые, а одевалась по принципу — главное, чтоб было тепло.
Татьяна, зрители уже оценили новое шоу «Дуэты» на канале «Россия». В том числе и ваше выступление с Ольгой Бузовой. На «Ютубе» — почти полмиллиона просмотров.
— Да? Интересно... Мне приятно. Думаю, что это все благодаря Оле, потому что она — человек неординарный.
Там, где Бузова появляется, уж не знаю, почему так происходит, все тут же воспринимается либо с восторгом, либо в штыки. При этом даже если ругают, все равно смотрят! Чего стоит ее выход на сцену МХАТа, о котором не высказался лишь ленивый. Зато, насколько я знаю, театр поставил рекорд по посещаемости.
Лично я так и не решилась играть в театральных постановках, хотя меня звали. Не хочется лишний раз получать пинки. Знаю особенности своей речи: говорю быстро и невнятно. Плюс еще голос глухой, который не расслышать с галерки. А вот Оля решилась, молодец!
— А что вас связывает с Бузовой? Ведь по правилам шоу участники должны иметь что-то общее или быть противоположностями.
— Только то, что мы обе были замужем за футболистами, и все, пожалуй.
Но когда артисты никак не связаны, это даже интереснее. Честно признаюсь, я не представляла даже близко, с кем пою. Ведь голос напарника слышен только в наушнике, и он неузнаваемо изменен — «и-и-и». Невозможно было понять, кто поет — мужчина или женщина. Канал тщательно оберегал тайну. Кто-то, видимо из администраторов, обронил случайно листочек с именами артистов, а я нашла. Так там были обозначены лишь песни и время репетиции. На сцену вызывали не по именам, а названием песни. Интрига всех нас раззадорила, и в результате — неподдельные эмоции при поднятии занавеса. Вообще, само шоу очень интересное. Петь живьем под оркестр да еще не свои песни, а новые — это здорово.
— Ольге Бузовой после ее финальной речи сразу же «прилетело» от зрителей. Она долго-долго говорила что-то про сильных женщин и в итоге выдала, что Татьяна Буланова — певица ей под стать. Вас это не задело?
— Мне кажется, что ее не так поняли. Ольга имела в виду, что мы обе женщины с непростой судьбой и я как личность ей под стать.
— А то, что она не дала вам слова сказать, как восприняли? Не захотелось потянуть одеяло на себя?
— Человек хочет выговориться — пусть. Тянуть одеяло на себя мне вообще никогда не хотелось. Я ведь человек команды. Начинала выступать не как певица Татьяна Буланова, а как солистка группы «Летний сад». Мне наоборот нравится, когда я не одна на сцене. Не люблю быть в центре внимания... Понимаю, что для артиста это совершенно неуместное качество.
Фраза «Пусть что угодно пишут, кроме некролога» — это не про меня. Хочется работать так, чтобы говорили хорошее. Кстати, я и в Москву до сих пор не перебралась именно потому, что здесь постоянно что-то происходит, это угнетает. Приезжаю на два-три дня по делам и — обратно, в норку, восстанавливаться. Такой получается внутренний конфликт, когда понимаешь особенности публичной профессии, но не хочешь играть по правилам.
— Разве не обязательно постоянно где-то появляться и о себе напоминать, чтобы не получить штамп «сбитый летчик»?
— Сейчас есть Интернет, так что нет надобности мелькать по разным телешоу. Не скажу, что я никогда не хотела славы. Хотелось и признания, и принятия публикой, но когда этого добилась, внимание посторонних начало угнетать.
Я боюсь сцены, публики... Филипп Киркоров выходит и кайфует, а мне хочется спрятаться. Поэтому с удовольствием была бы чьим-то голосом. Пусть человек получает цветы и признание, а я — удовольствие от того, что пою. Не люблю хайповать и не уважаю хайпующих, потому что достичь цели любой ценой, даже если потребуется выпрыгнуть из штанов, не моя история. Между прочим, мы когда-то раскрутились благодаря кассетам, а не потому что смогли пробиться на телевидение. Первый эфир состоялся на ленинградском ТВ. Мы участвовали в конкурсе «Шлягер-91», где наша песня «Не плачь» получила Гран-при.
Выступления проходили в концертном зале «Октябрьский», участников в тот год было порядка тридцати человек. Сережа Рогожин, Наталья Ступишина, которая пела: «А ты не летчик, а я была так рада». Помните? Никакого жюри у «Шлягера» не было. Голосовали зрители. Каждому еще на входе выдали листочки, которые просили опускать в пакеты с именами участников. Их развесили по всему фойе на колоннах.
Борьба разгорелась нешуточная, и когда у кого-то из музыкантов полные пакеты вдруг стали пустыми, мы быстренько поставили человека рядом с нашим пакетом: «Стой, чтобы ни одна сволочь не тронула!»
— Что давала победа, Таня?
— Да ничего не давала... Нет, вру. Группа «Невский проспект» получила приз — полушубок из чернобурки. Нам же достался телевизор «Самсунг», который мы продали за хорошие деньги и поделили на четверых. Импортная техника была в дефиците. Я купила первую свою кожаную куртку.
— А как вы раскрутились за счет кассет? Кто их приобретал, если группу еще не знали?
— Коля ходил по ларькам (Николай Тагрин — основатель группы и первый муж Татьяны. — Прим. ред.) и бесплатно раздавал кассеты. За сколько их потом продавали, не знаю. Цель была не заработать, а сделать так, чтобы о нас вообще узнали, стали слушать.
Вскоре песни разошлись по всей стране. Помню, бывшая жена нашего гитариста Саши Порталимова рассказывала, как ее расспрашивали знакомые:
— Какая Буланова из себя? Опиши!
— Ну, такая... блондинка!
— Мы так и думали.
Это сейчас в Интернет вышел и сразу все знаешь, а тогда же не было ничего.
Мы с Колей встретились в декабре 1989 года, в 1990-м записали первую песню, затем альбом, а в 1991-м появилась «Не плачь» и мы отправились на наши первые гастроли — по Прибалтике.
— За два года добились узнаваемости. Сейчас можно стать популярным за два часа.
— Да. Если песня яркая, ее запомнят — и понеслось... Уже можешь паковать чемоданы и ехать выступать. Сравнивать то время и нынешнее вообще нельзя, потому что тогда ничего не было в принципе. Ни микрофонов, ни ушных мониторов, ни колонок, ни гримерок, ни нормальных гостиниц.
Сейчас у каждого артиста в ухе энейр, сделанный по форме ушной раковины. Это спасение! Настраиваешь звук под себя как хочешь. Есть райдер, где указываешь все свои требования, да и сами условия стали совершенно другими.
— Шоу-бизнес кажется теперь невероятно легким и приятным. Наверное, поэтому все больше родителей спят и видят, как бы своего ребенка отвести на какое-нибудь музыкальное шоу и сделать его знаменитым.
— Шоу-бизнес жесток. Тем родителям, которые туда своих детей пихают, я посоветую сто раз подумать. Прежде чем получить миллионы рублей и восторженные отклики, нужно съесть бочку дерьма. Абсолютно все будут вашего ребеночка пинать. Выскочек нигде не любят. Особенно тех, у кого здорово получается.
И вообще, народ у нас подчас жестокий... Не стоит забывать, что мало добиться успеха, надо его удержать. Постоянно пахать, не останавливаться на достигнутом, не лениться, иначе забудут очень быстро. Появляются другие девочки и мальчики, гораздо успешнее и моднее, чем ты. Да и время бежит с невероятной скоростью, не всем хватает мудрости, чтобы спокойно перейти из тренда в классику.
Не все выдерживают ритм и правила шоу-бизнеса, поэтому нередки, к сожалению, случаи, когда артисты выходят в окна. Наш бизнес — для взрослых, в него надо приходить с уже окрепшей психикой.
Мне был двадцать один год, а если бы тринадцать, то все для меня плохо кончилось бы.
— Папики — спонсоры? И разные другие соблазны?
— Если девочка с головой на плечах и с характером, то это нестрашно. А если нет, то проблемы она найдет где угодно, необязательно в шоу-бизнесе.
— Интересно, кто ваши сегодняшние слушатели?
— Молодежи много, что для меня странно, честно говоря. Но больше людей взрослых — тридцать пять плюс. Они выросли на моих песнях и сейчас ностальгируют с легкой грустью. Помимо того что им хочется слушать хорошую музыку, так еще — мысленно вернуться в то время, когда они были моложе, веселее, счастливее.
— Вы с каким чувством вспоминаете девяностые? Многие артисты рассказывают о вынужденных встречах с представителями уголовного мира...
— У меня таких встреч было мало, буквально две-три. Первый раз это произошло на какой-то приличной питерской тусовке. Кажется, открывали кафе. Помимо нашей группы было полно других музыкантов.
Какой-то парень просто захотел познакомиться, пришел за кулисы поболтать, попросил у Коли наш номер телефона. Тот дал. У парня на лице же не написано, что он бандит. А спустя короткое время к нам пришли ребята из уголовного розыска. Оказалось, что того человека убили, а в его записной книжке — Колин номер телефона. Причем домашнего. Девяностые были бандитскими, но в моей памяти они остались гастрольными. С осени 1991-го до начала нулевых мы дома были считаные дни. Физически тяжело приходилось... Но других вариантов не было.
Саша, наш с Колей сын, родился в 1993 году. Тогда даже памперсов было не достать, а если случалось, то заплатить за них надо было огромные деньги. И детское питание покупали по цене французского шампанского. Для меня был выбор: либо сидеть дома и пеленки гладить, либо вкалывать, но быть в состоянии обеспечивать ребенка. Я считаю, что не делала ошибок в жизни. Хотя Сашу было очень жалко, он, бедный, натерпелся. В глазах застывали слезы, когда мы с Колей уезжали — то на новогодние выступления, то на гастроли, которые длились три-четыре недели. Но что поделать, наша профессия обеспечивала всей большой семье комфортное существование.