Коллекция. Караван историйЗнаменитости
«Я рада, что ты вошла в мою жизнь легко и радостно. Так и будь в ней!» — сказала мне Ирина Мирошниченко
«Мы с ней не сразу перешли на уровень «нежность». Я вообще не рассчитывала, что 74-летняя народная артистка примет в свою жизнь нового человека. Друзей у нее было достаточно... Но случились эмоции, которые вдруг раскрыли наши сердца. Был очень неожиданный для меня поступок с ее стороны, который изменил все...» — рассказывает главный редактор Анжелика Пахомова.
«Мирошниченко не берет трубку полгода, с какого бы телефона я ни звонила...» — доложила мне корреспондент, которая уже года два делала интервью. Я лично проверила, позвонила с городского, с мобильного. Не берет! (Позже не раз убеждалась: Ирина Петровна, хоть и живет с телефоном в руках, интуитивно определяет «нежелательные» звонки.) «Ничего, сейчас я ей напишу такое СМС, что она сама позвонит», — сказала я. И написала сообщение от главного редактора о том, что текст собираемся ставить в номер (хотя он был ею еще не прочитан и не одобрен). И действительно, через час я услышала в трубке возмущенное: «Это что вы там собираетесь ставить? Я ничего не знаю!» — «Ирина Петровна, познакомимся, во-первых, я была два раза на вашем спектакле «Матильда». — «Да? Мне так приятно...» В общем, она разрешила мне прислать ей текст и быстро его посмотрела. Актриса всегда была порывистой и горячей не только в гневе (а как же?!), но и во внезапном приливе любви. Вдруг в субботу ночью мне прилетает сообщение: «Текст изумительный! А давайте сегодня в ресторане «Чехов» увидимся». Меня на кровати подкинуло! Быстро в салон: укладка, маникюр! Вхожу в ресторан за десять минут до условленного времени, и официант мне говорит: «А Ирина Петровна вас уже ждет». Подхожу, мне тогда по паспорту было тридцать семь, на вид — двадцать семь, да еще и модные колготки в красную сетку надела, с кроссовками. «А вы точно главный редактор?» — подозрительно спрашивает актриса. — «Точно, вот удостоверение...» — «Вы такая молодая...» И завязался разговор, очень интересный, очень познавательный для меня. Ирина Петровна меня за час, как ураганом, смела своими силой, умом, хорошей напористостью. Сидит яркая, небудничная, как Жар-птица, все блестит, все вокруг нее — до малейшего предмета — красивое и продуманное. Соображает со скоростью света! Рассказываешь, она: «Угу, угу, так...» — ловит прямо на лету, задает уточняющие вопросы. Потом: «Значит так, что я тебе скажу...» Ну прямо не верится, что между мною и ею два поколения! Но конечно, я понимала, что всегда должна помнить о ее заслуженности, возрасте, превосходстве. Тут же получила урок. «Ирина Петровна, — сказала я. — Вот только одно — не ходите вы по этим ток-шоу. Это... дешево». — «А что дорого? — тут же, как в пинг-понге, отбила она. — Вы что, хотите, чтобы меня на улице не узнавали? Чтобы молодежь на меня смотрела как на пустое место?» Тут же я мгновенно поняла, что ток-шоу для нее — это как съемки в кино, которых в последние годы не было. Это — выход на сцену. И расчет: на всю страну покажут, увидят все. Это было важно. Чтобы узнавали, чтобы помнили. В общем, с тех пор я, если она не просила, Ирине Петровне советов не давала. А в критике она не нуждалась. Потому что все в своей жизни делала обдумав, осознанно. Случайностей в ее судьбе было мало...
Вышли из ресторана. «Давай я тебя подвезу», — как-то быстро она перешла на «ты», я, конечно, на всю жизнь — на «вы». Великолепный светло-серый «мерседес», не очень новый, но и не старый, хороший. «Я на такой себе больше не заработаю!» — иногда говорила актриса. О вождении в ее жизни еще расскажу, а пока хочу сказать об отношении Ирины Петровны к родному городу, к своей улице. Она всю жизнь жила в районе Тверской. Рассказал мне один знакомый такой случай, абсолютно в него поверила, и потом с Ириной Петровной об этом говорили. Итак, она его подвозит, стоят в пробке на Тверской. И вдруг актриса видит, как из машины, стоящей впереди, вылетает в окно сигаретная пачка. Так... Ручку на паркинг. Что она делает? Выходит из машины, поднимает эту пачку и зашвыривает ее обратно в открытое окно! Тут же из машины выбегают четыре амбала — гостя столицы — с битой. Но увидев перед собой хорошо одетую даму, столбенеют. Они, конечно, ее не узнают. Но не поднимается рука бить хорошо одетую женщину в шляпе... И вообще, она так храбро на них смотрит, может, какая-то сумасшедшая?.. Обругали, плюнули и скрылись в машине. Ирина Петровна снова садится за руль: «А нечего сорить в моем родном городе!» — резюмирует она. Потрясающе! Только Мирошниченко могла так поступить. И она действительно говорила: мой город, моя улица.
Улица... Поставили светофор на Чаянова для удобства выезда на Тверскую, он там до сих пор стоит. Но стало «газовать» в окна Ирины Петровны. Актриса собралась подавать петицию: снести светофор! Изменить движение. Запросто. Мы с ней это обсуждали, правда, я ей сказала, что тут, конечно, нелегко придется, нужна какая-то серьезная мотивация, кроме ее окон. Это нормальный поступок для нее. Она — тот человек «из очереди», который в случае задержки рейса поведет толпу «на бунт». Подойдет к начальнику и узнает все, что происходит. Вот никому «не положено», а ей — дадут! Все будут молчать — а она нет. Она берет ответственность за все. Например, за весь многоквартирный дом...
Дом... Как-то приезжаем с Ириной Петровной с мероприятия (любила, чтобы ее провожали), а она говорит: «Спустимся в подвал, я там ремонт делаю». Идем, а там огромные катакомбы, как 10-комнатная квартира. И ее рабочий обои клеит. «А это ваш подвал?» — спрашиваю я. «Нет, общий». — «Почему же вы ремонт делаете?» Оказалось, сосед пролил насквозь и ее гостевую квартирку на первом этаже, и подвал, а у Ирины Петровны там часть костюмов хранится. «Он сказал, денег нет. Стала делать ремонт на свои». Ну, в доме-то, конечно, все знали: Мирошниченко сделает все и на свои. Или у властей выбьет. Все будет! Господи, этот неприметный подьезд со старорежимной консьержной, которую Петровна упрямо называла «вахта», знали все курьеры, водители и секретари моей редакции. «Пункт приема и обмена», это — отдать, что дадут — забрать. Обмениваться подарочками просто так мы любили. Иногда я ей просто закидывала букет по дороге куда-нибудь, писала в «Вотсап»: «На вахте — сюрприз». И всегда — море эмоций, благодарности, позитива: «Спасибо, родная, очень вовремя! Красота и нежность! Благодарю, и до встречи».
Мы с ней не сразу перешли на уровень «нежность». Я вообще не рассчитывала, что 74-летняя народная артистка примет в свою жизнь нового человека. Друзей у нее было достаточно. Но случились эмоции, которые вдруг раскрыли наши сердца. Был очень неожиданный для меня поступок с ее стороны, который изменил все... А было так. Я предложила ей красивую съемку за счет редакции. Готовились как никогда. В ГУМ выбирать одежду она пришла сама (обычно ходит стилист). Мы три дня провели в этих магазинах. Причесывалась и красилась дома, наверное, с восьми утра, в ресторане, где снимали, ждала полная команда «Семи Дней» и еще несколько человек из МХТ. Но Ирина Петровна со съемки... ушла. Ей не понравилось, что гримерка на втором этаже. Просто развернулась и пошла к машине. Я рассвирепела: «Всем стоять, пусть идет!» — приказала своим сотрудникам. Но они все равно за ней рванули, и... уж она им показала небо в алмазах, сказала крепко!.. Я разрыдалась. Я ее уже любила, и от произошедшего было больно. Но не позвонила. Пошла на принцип. Так бы все и закончилось. И тут через месяц (!) звонок. Без вступлений: «Девочка моя дорогая, я тебя обидела, прости меня». Оказалось, в театре Мирошниченко встретила присутствовавшую на съемке фотографа МХТ, которая ей рассказала, что я плакала. И все. Мы поговорили, она мне объяснила: «По лестнице туда-сюда, подниматься уже тяжело. Ну не могла же я при всех это сказать». В общем, с тех пор стали общаться по-другому. А потом я оказалась на ее дне рождения, первом из многих для меня. И увидела людей, которые, поднимая тост, говорили: «Знакомы десять... Двадцать... Тридцать лет». А я — всего год! Наверное, действительно последняя вошла в эту компанию. Со многими общаемся. И, надеюсь, будем общаться в память об Ирине Петровне...