Как писал Борис Поплавский
6 июня 1903 года родился русский «проклятый поэт» Борис Поплавский. Он был одним из самых заметных авторов первой волны эмиграции. Как жил поэт и чем примечательны его тексты — в материале «Сноба»
Борис Поплавский — один из главных поэтов «незамеченного» поколения. Он родился в семье музыкантов, учился в Московской консерватории и Французском лицее Филиппа Неррийского. После революции вместе с отцом бежал сначала в Константинополь, а оттуда — в Париж, где посмертно стал звездой русского Монпарнаса (бульвары Монпарнас и Распай были «духовными центрами» русской эмиграции). При жизни его отличал брутальный образ интеллектуального маргинала, «проклятого поэта» вроде Артюра Рэмбо. Поплавский, подражая французским дадаистам и парижским апашам, вел себя нарочито контркультурно и антиэстетично: он напоказ «равнодушно» относился к литературе, предпочитая называться «боксером» и любителем тяжелой атлетики, интересовался оккультизмом, постоянно носил тельняшку и даже в помещении не снимал темные очки — иначе говоря, делал все, чтобы не выглядеть прилежным московским мальчиком. Свободное от эпатажа время поэт проводил или в кровати (спал он, если верить дневникам, много), или в монпарнасских кафе «Ла Болле» и «Ротонда».
Писать Поплавский начал еще до отъезда, под влиянием своей старшей сестры Натальи, московской авангардной поэтессы. Ее единственный сборник «Стихи зеленой дамы» — это типичные для времени декадентские стенания в духе Зинаиды Гиппиус. Самый запоминающийся текст оттуда — «Ты едешь пьяная и очень бледная», посвященный супружеской измене, — стал популярен уже в годы НЭПа, когда Петр Лещенко написал и исполнил на стихи Поплавской романс. Но интересна Поплавская была не творчеством, а своим вызывающим образом жизни: очевидцы вспоминали, как «лихорадочная» девушка постоянно танцевала (часто — абсолютно голая) и много употребляла кокаин. Поэт Рюрик Ивнев называл ее «королевой наркоманов» — настолько заметным богемным персонажем дореволюционной России она была. Девушку, впрочем, такая жизнь опустошала. Психиатр Леонид Прозоров вспоминал, что уже к 1920-м Поплавская окончательно разочаровалась во всем: в «искусстве», «мужчинах» и «самой себе». Дальнейшая ее судьба — это бесконечные метания по свету с перерывом на французскую тюрьму, где «королева» сидела за кражу. Интересно, как подражание сестре в писательстве обернется для Поплавского трансформацией сначала в такого же заметного персонажа уже парижской богемы, а затем — в пропащего, выгоревшего человека, склонного к саморазрушению.