Ноги Олимпа
Стоило Усэйну Болту завершить карьеру, как любители бега нашли себе нового идола. Им стал 35‑летний стайер из кенийской глуши Элиуд Кипчоге. Но, в отличие от Болта, африканец не может похвастаться безупречной репутацией: все чаще его называют главным марафонским жуликом.
День в кенийском лагере для бегунов начинается в пять утра, когда в горах раздается велосипедный звонок. Фигура Элиуда Кипчоге едва различима в полутьме. Мысленно он готовит себя к первой скоростной тренировке с тех пор, как в октябре прошлого года преодолел марафонскую дистанцию менее чем за два часа. Десятилетиями этот результат казался немыслимым. Сам Кипчоге покушался на него дважды, но лишь в Австрии Элиуду улыбнулась удача. Тем не менее даже после рекорда (пусть и неофициального) привычная жизнь бегуна мало чем отличается от той, что он вел и 20 лет назад. Аскет, скрывающийся в кенийской деревне, выходит на пробежку шесть раз в неделю, толком не видится с родными, не бронирует виллы на частных островах и не посещает коктейльные вечеринки для марафонцев. На стенах его комнатушки нет медалей, наград или дипломов. Единственное украшение здесь — цитата бразильского писателя Пауло Коэльо над кроватью. «Если хочешь добиться успеха, соблюдай одно-единственное правило: никогда не лги себе».
Кипчоге натягивает черные короткие тайтсы, надевает синюю олимпийку и кроссовки Nike. Во дворе лагеря, в сумраке, его уже ждет дюжина или около того партнеров по бегу. Как здесь оказался я, 45‑летний репортер из Штатов? Мне и самому интересно. В кенийском лагере не особо жалуют журналистов, но прошлые успехи в марафоне, видимо, сыграли мне на руку.
Лагерь бегунов находится на высоте 2400 метров над уровнем моря, и отсюда открывается прекрасный вид на Восточно-Африканскую рифтовую долину, место, считающееся колыбелью стайерского бега. Вместе с Кипчоге в нашей группе Джеффри Кируи — победитель Бостонского марафона 2017 года, а также Абель Кируи — серебряный призер Олимпиады в Лондоне. Почти каждый человек в этой компании хотя бы раз выбегал марафонскую дистанцию из 2 часов и 10 минут. Я таким временем похвастаться не могу: лучший результат, показанный мной на забегах, едва умещается в 2 часа и 33 минуты. На самом деле это достаточно быстро. Нет, это очень быстро, когда дело касается городских или благотворительных забегов. Но только не для этих парней.
Мы начинаем с медленной пробежки, пересекая на спуске красную глиняную дорогу. По сторонам тянутся фермерские угодья. Когда на перекрестке к нашей группе присоединяется еще с десяток местных бегунов, Кипчоге объясняет правила тренировки: 18 километров трассы будут разбиты на скоростные десятиминутные интервалы, между которыми нас ждет минута легкого бега. Тишина повисает в воздухе. Солнце прожигает колосья пшеницы.
«Раз, два!..» — внезапный крик раздается у меня за спиной. «Стой, стой, стой, — говорит один из бегунов. — Мы забыли помолиться». И вот мы стоим, закрыв глаза, пока кто-то вслух благодарит Бога за то, что тот подарил нам тело и научил бегать. «Теперь все? — спрашивает крикун. — Раз, два!..» «Кения!» — отзывается толпа, и Кипчоге вместе с остальными уносится вдаль. Дорога испещрена выбоинами размером с грейпфрут, но бегуны словно не замечают этого, их скорость — километр за 2,5 минуты.
В беге я не промах: в неделю преодолеваю 110 километров и несколько раз побеждал на городских соревнованиях. Но я отстаю от группы Кипчоге уже через пару минут. После второго километра я и вовсе перестаю различать парней вдали. Я стою, согнувшись пополам, и жду наступления сердечного приступа, когда вдалеке, в облаках пыли, словно стая антилоп, бегуны направляются в мою сторону. Проносясь мимо, кто-то кричит: «Ты можешь, можешь, можешь!» В этот момент, едва переступая ногами, я отхожу к обочине и падаю в кусты. Вот она — моя первая и последняя тренировка с Элиудом Кипчоге.