Фактор национальной безопасности
Почему на смену экономической конкуренции приходит политическая.
В этой колонке хотелось бы порассуждать о глобальных трендах безотносительно к ситуации, вызванной коронавирусом. Это важно, поскольку мир подошел к необходимости серьезных перемен и пандемия стала их триггером, а не причиной.
Сегодня на наших глазах формируется новая парадигма социально-экономической политики, которая будет доминировать в обозримом будущем. При всех различиях отдельных стран и регионов видны общие вызовы, ответы на которые сформируют контуры этой парадигмы. И при всех специфических задачах, которые предстоит решать России, ее развитие является органичной частью глобальной повестки и зависит от способности находить ответы на общие вызовы. Народы многих развитых и развивающихся стран 30 лет назад жили с надеждой на скорое наступление нового светлого мира — мира без угроз и противостояний, свободного и динамичного. Манифестом тех настроений стала известная статья американского ученого Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории?», которая была опубликована летом 1989 года. Тогда казалось, что человечество наконец обрело истинный путь, прониклось идеями либерального учения и отныне будет развиваться в едином порыве в направлении всеобщего счастья и благополучия. Крах коммунизма, доказывал Фукуяма, уничтожает последнее препятствие, отделяющее весь мир от его финальной цели — либеральной демократии и рыночной экономики. Многие с этим тогда были согласны. Либерализм, демократия и рынок были окутаны духом романтизма и воспринимались, по сути, как синонимы свободы и счастья. Однако жизнь в очередной раз доказала, что завершение одного этапа развития означает лишь переход к другому — как правило, еще более сложному, но который тоже не станет конечным. В истории не бывает никакого конечного состояния, вечного счастья и обретенных навсегда истин.
Ректор Российской академии
народного хозяйства и
государственной службы
при Президенте РФ /
forbes.ru/mau
В основе современных экономико-политических дискуссий и проблем лежат два фактора: технологические тренды и порождаемый ими социально-экономический и политический дискомфорт для разных общественных групп. Рост социального и экономического напряжения вызван прежде всего беспрецедентной скоростью распространения новейших технологий — во времени и в пространстве. Так, если автомобили обрели 50 млн пользователей за 62 года, электричество — за 46 лет, то мобильные телефоны — за 12, а интернет — за 7 лет. В качестве курьеза можно добавить, что у игры Pokémon GO 50 млн пользователей появилось за 19 дней.
Инновации (особенно бытовые) быстро охватывают новые пространства, причем бедные страны и регионы не менее восприимчивы к ним, чем богатые. В отличие от индустриализации цифровизация распространяется по миру практически синхронно. Более 60% населения бедных стран пользуются мобильными телефонами. Развивающиеся экономики, в отличие от развитых, стали внедрять мобильный интернет параллельно с обретением не только смартфонов, но даже электричества. Иными словами, в более бедных странах одновременно внедряются современные технологии разных поколений, что дает синергетический эффект. Подобное развитие событий было подробно проанализировано в середине ХХ столетия американским ученым российского происхождения Александром Гершенкроном как «преимущество отсталости», или более позднего освоения современных технологий.