Стекло не готово к бою
Российские стекольные заводы страдают от нехватки обработанных отходов стекла, которое вместо переработки отправляется на свалки. Надежды на то, что мусорная реформа исправит ситуацию, не оправдываются, необходимы новые системные решения
Стекло — непростое вторсырье. По сравнению с другими материалами (цветными металлами, бумагой и пластиком) его доля в общем объеме отходов, которые сортируются в России, очень мала. Подкачала логистика: если пластик легко спрессовать и он легкий, то стекло тяжелое и его сложнее уменьшить в объемах. А еще, если пластик и металлы можно использовать, достав их из мусорного бака, то стекло, как и бумагу, скорее нет. Стекло превращается в грязные, никому не нужные осколки. Мешает и сложность сортировки: его необходимо разделять по цветам и структуре — разным заводам нужны разные виды стекла.
Радует лишь то, что стекло не самый вредный для природы, в общем-то инертный и дружественный человеку материал, который может веки вечные храниться на полигонах. «В этом его плюс: можно засыпать битым стеклом карьер, а потом, когда такое вторсырье понадобится, использовать», — говорит Денис Кондратьев, заместитель генерального директора СРО «Ассоциация “Лига переработчиков макулатуры”». Однако в этом случае со временем мы можем накопить целые стеклянные горы. При этом на мировом рынке спрос на стекло высокий и может еще вырасти после отказа от пластиковой упаковки, который сейчас декларируют некоторые производители напитков. А вот сырье, из которого делается стекло: кварцевый песок, сода и известь, — исчерпаемые ресурсы, хотя и в очень отдаленной перспективе. В пользу переработки стекла говорит и тот факт, что его, в отличие от пластика, можно переплавлять бесконечное количество раз, не теряя качества конечного продукта. Однако в России этого почти не делают.
«В Европе эту ситуацию вытягивает РОП — расширенная ответственность производителя, — говорит Ольга Шевелева, главный редактор журнала “Твердые бытовые отходы”. — Но у нас этот механизм так и не заработал в полную силу». В рамках механизма РОП производители несут ответственность за утилизацию своих товаров: они могут либо сами перерабатывать их, либо искать подрядчиков, либо платить экологический сбор государству.
А ведь опыт рачительного обращения со стеклом у нас есть. В Советском Союзе была выстроена эффективная система возврата тары. «Мы варили десять миллионов тонн стекла, и примерно столько же возвращалось в переплавку», — говорит Виктор Осипов, президент Стеклосоюза России.
Сегодня в России образуется примерно четыре миллиона тонн отходов стекла в год, а во вторичный оборот попадает не более 20% от этого количества. Ситуация тем более обидна, что у нас есть все технологии для стопроцентной переплавки стекла — нужно только ими воспользоваться. Почему же переработка отходов стекла не развивается? Есть ведь пример Евросоюза, где при производстве стеклотары стекольные печи на 40% набиты стеклобоем, притом что стеклотары там производится в 30 раз больше, чем в России (оценки компании «Русджам» — стеклотарного холдинга).
Реформа не помогла
Стеклянные отходы востребованы производителями листового и тарного стекла, а также пеностекла (теплоизоляционного материала). Это, пожалуй, основные потребители.
Завод «АйСиЭм Гласс Калуга» — один из крупнейших в стране закупщиков отходов стекла — приобретает 24 тыс. тонн в год. Стекло идет на производство пеностекла. По словам генерального директора этого предприятия Максима Никулина, найти поставщиков сложно, и это еще при том, что требования к качеству сырья у завода одни из самых низких, если сравнивать с требованиями производителей прозрачного стекла: он готов принимать сильно загрязненное стекло. Приходится везти его даже из Ростовской области. Кроме калужского предприятия отходы стекла в пеностекло перерабатывает владимирский «Неопорм» (других крупных производителей этого материала в России нет). Как рассказали на заводе, им пришлось установить специальную линию по сортировке и очистке стекла — такие есть далеко не на каждом мусороперерабатывающем заводе. «Это позволяет нам, с одной стороны, пользоваться услугами местных мусоросортировочных предприятий, а не свозить отходы стекла со всей страны, но с другой — повышается себестоимость сырья для нашей конечной продукции», — говорит директор по научнотехнологическому развитию «Неопорма» Евгений Лазарев.
Цены на отходы стекла за последний год выросли на 20% (по оценкам Максима Никулина, больше половины составляют транспортные расходы). «Мы закупаем стекло по безумным ценам — более пяти тысяч рублей за тонну, — говорит он. — Хотя за него сначала заплатило население, чтобы у него его вывезли». (По расчетам участников отрасли, «справедливая» цена на стекольный «мусор» — 4000–4500 рублей за тонну.)
С началом мусорной реформы такие утилизаторы стекла, как «АйСиЭм Гласс Калуга» или «Неопорм», ждали, что сырье станет для них доступнее и дешевле. Пока этого не происходит.
Ставка экосбора для производителей упаковки из стекла в 2019 году — 3946 рублей за тонну. Норматив утилизации — 20%. То есть производитель должен самостоятельно или заплатив подрядчикам утилизировать пятую часть выпущенной им продукции. Понятно, что это необязательно должна быть именно им произведенная продукция, а просто нужный объем стекла, отсортированный из отходов. Если же он решил не заниматься утилизацией, то должен заплатить экологический сбор государству. Поскольку при расчете платежа экологического сбора его ставка умножается на норматив утилизации, выраженный в относительных единицах, получается, что в бюджет производитель должен заплатить только 20% ставки экосбора. В случае со стеклом это чуть менее 800 рублей за тонну. Этого мало, поскольку изначально ставка экологического сбора рассчитывается таким образом, чтобы ее размер соответствовал себестоимости утилизации товара. Но поскольку в случае со стеклом производитель в итоге обязан заплатить только пятую часть, это не способствует развитию переработки. И не стимулирует производителя ею заниматься. Впрочем, это проблема не только для отходов стекла.
«Мы начали предлагать свои услуги как утилизатора два года назад, — рассказывает Максим Никулин. — И столкнулись с тем, что очень многие производители продукции в стеклотаре не знали, что им придется платить экосбор или как-то еще решать вопрос с утилизацией». Ну а когда информации на рынке стало больше, большинство крупных заводов (например, ликеро-водочные) решили, что им проще заплатить сбор. Однако процесс оформления документов и доказывания факта утилизации очень сложен. «Мы сами примерно полгода разбирались с Роспотребнадзором, какие документы должны предоставлять и как все это подтверждается», — говорит Максим Никулин. Поэтому часто крупный производитель готов отказаться от сотрудничества с утилизатором, благодаря которому, между тем, может сэкономить до половины экосбора, поскольку переработчик рад получить от него хоть сколько-нибудь. Ну а более мелкие заводы вообще были удивлены, что к ним обращаются с вопросами об утилизации. «Они говорили: мы не понимаем, о чем речь. Вот когда к нам придут и с нас спросят, тогда и будем думать, — рассказывает г-н Никулин. — Мы предоставляем услуги по утилизации с 2017 года, но, имея возможность делать это в объеме до 24 тысяч тонн в год, фактически утилизируем только пять тысяч тонн».
В вопросах администрирования процессов утилизации до сих пор много белых пятен именно с точки зрения требований к документации и контроля, считает Максим Никулин.
По мнению Дениса Кондратьева, проблема в том, что изначально не было введено административной ответственности предприятий за нарушение условий РОП, зато были введены нормативы утилизации, которые стали понижающим коэффициентом. «В Евросоюзе за десять бутылок товаропроизводители платят сто процентов стоимости их переработки (это себестоимость возврата материала в хозяйственный оборот), а у нас, грубо говоря, за одну. Остальное вроде как потом, постепенно. Но так система не работает».
А между тем мощностей одного завода было бы достаточно, чтобы в Калужской области стекло не вывозилось на полигоны. «АйСиЭм Гласс Калуга» сама занимается сбором стекла, установив в Обнинском районе порядка 30 контейнеров для сбора стекла. Однако объемы оттуда идут несущественные: один контейнер наполняется примерно за две недели. «Чтобы собирать существенные объемы, люди должны сортировать мусор у себя дома, но странно ждать, что они будут отбирать бутылки, — говорит г-н Никулин. — Поэтому контейнеры должны появляться для всего — и для пластика, и для бумаги. Стимулировать население к раздельному сбору очень тяжело и дорого. Мы это делаем вплоть до уроков в школе. Но пока не появится программ по продвижению раздельного сбора мусора на уровне города и области, это будет неэффективно. Речь идет о том, что заложенные в мусорную реформу задачи должны выполняться. Чтобы росла реальная сортировка мусора и снижались объемы захоронений. И тогда такие компании, как наша, получат огромный стимул к развитию, к строительству новых заводов».
Непростой стеклобой
В отходах стекла нуждаются не только производители пеностекла, но и «традиционные» стекольщики. По оценкам Ватана Абдурахманова, председателя комитета по переработке стекла Ассоциации производителей стеклянной тары, годовой потенциальный объем потребления — от трех до пяти миллионов тонн вторичного стекла в разных формах. «Есть понимание, что рынок недонасыщен в шесть-семь раз. Более того, в страну ввозится небольшой объем стекольного мусора», — утверждает он.
По данным Виктора Осипова, в Россию импортируется почти 400 тыс. тонн стеклобоя в год. До известных событий много везли из Украины, где развита переработка стекла в промышленный стеклобой (одна из крупных компаний — «Утилита», которая активно работала с Россией). Сейчас подключилась Белоруссия, где тоже есть заводы, перерабатывающие стекло в промышленный стеклобой; мощность крупнейшего — 400 тыс. тонн в год.
Поясним, что стеклобой — это, в общем-то, самостоятельный продукт, речь идет не просто о непонятных осколках из мусорного бака (такое стекольная печь не «переварит»). Стекольный мусор необходимо доводить до состояния, в котором он может использоваться в стекловарении (сложные системы сортировки, очистки и прочей обработки), желательно в заводских условиях. Это определенный технологический процесс, когда стекло разделяется по цветам и по типу, отсортировывается все ненужное — хрусталь, жаропрочное стекло, фарфор и проч. Нужно, чтобы не было следов органики, пробок, этикеток — на выходе должно получиться дробленое стекло размером от 5 до 20 мм. Причем для каждого вида стекольного производства требуется свой тип стеклобоя.
Использование стеклобоя в стекольном производстве дает сплошные выгоды. Во-первых, экономятся энергоресурсы: чтобы расплавить стеклобой, требуется менее высокая температура в печи, чем в случае отливки стекла из исходного сырья (кварцевый песок, сода, доломит). А чем ниже температура, тем медленнее будет «выгорать» стекольная печь — к слову, весьма дорогостоящее оборудование, действующее по непрерывному циклу. Из килограмма стеклобоя можно сделать килограмм готовой продукции, а если пользоваться исходным сырьем, то 20% теряется в процессе производства. Каждые 10% стеклобоя в стекольной шихте повышают рентабельность стекловарения на 3–5%, считают в Ассоциации производителей стеклянной тары. В конце концов, не сказать, чтобы ситуация с сырьевой базой у российских стекольщиков была безоблачной. «На рынке образовалось нечто напоминающее монополию — коллективное доминирование Башкирской содовой компании и Крымской содовой компании, — утверждает Ватан Абдурахманов. — Более того, с недавнего времени они внедрили систему экспортно-импортного паритета, и все курсовые разницы транслируются сразу в цену соды, а так как рубль особо не укрепляется, то и цены на соду растут».
Наконец, 5–10% стеклобоя от общей массы шихты в печь должно закладываться в любом случае — для того чтобы стекло получалось более эластичным и качественным, объясняет Виктор Осипов.
В России крупных переработчиков стекла, выпускающих качественный стеклобой, очень мало, а качество их переработки не устраивает стекольные предприятия, утверждает Рашид Исмаилов, председатель Российского экологического общества: «Производимый сегодня стеклобой неконкурентоспособен по сравнению со стеклобоем, ввозимым в страну, а также с первичным материалом. Стекольные заводы используют всего порядка десяти процентов стеклобоя, из которых пять процентов — это их собственный брак». Некоторые стекольные предприятия просто отказываются принимать недостаточно подготовленный, грязный и разнородный стеклобой от мусоросортировочных заводов — им это невыгодно. Такой случай был с Тюменским заводом «Стеклотех», который не стал брать стекло с местного мусоросортировочного комплекса. Мало поставить сортировочный комплекс — нужно, чтобы сырье устраивало потребителей, в том числе стекольные заводы.
Дело в том, что рынок пока маленький и «дикий». Сбором и обработкой стекла занимаются мелкие фирмы, зачастую ведущие полулегальное существование. Как рассказывает Ватан Абдурахманов, в Подмосковье рынок контролируют порядка пяти-шести компаний, для которых бездомные и бедные люди собирают и вручную сортируют стекло. Затем оно развозится практически по всей стране — например, крупное предприятие в Ростове использует до 20% стеклобоя (собрать стекло в Московской области гораздо проще, чем в не столь густонаселенных регионах). Но такие поставщики, по мнению Ватана Абдурахманова, не способны обеспечить стекольным заводам стабильность качества входящего сырья. Зато для мелких сортировщиков такой бизнес — золотое дно.
По наблюдениям Максима Никулина, оптические, автоматизированные системы сортировки стекла в промышленном масштабе в России практически не используются: «Я такое видел только в Минске. У нас это всегда рукопашная история». Такие технологии стоят очень дорого.
Сами стекольщики по мере возможностей «готовят» стеклобой для своих производств, но чаще всего в небольших объемах — их «домашние» производства не могут быть рентабельными из-за небольших объемов переработки. Да и те трудно загрузить стекольными отходами, уточняет Виктор Осипов. По словам Ватана Абдурахманова, внутренние линии на стекольных предприятиях неэффективны: «Италия прошла этот путь. Ты покупаешь мусор вместе со стеклом и оплачиваешь логистику».
Северная стеклотарная компания запланировала проект по созданию стекольной обработки примерно на 10 млн евро, но он будет реализован как отдельный бизнес, работающий на широкий рынок. Это необходимо, чтобы предприятие было коммерчески эффективным (объемы переработки стекольных отходов должны начинаться от пяти-шести тысяч тонн в месяц).
Оборудование закупят в Австрии — это сортировочные машины, которые определяют цвет и химический состав стекла, плюс сложная система сушки. Менее сложная часть оборудования будет российской (бункеры, дробилки и проч.), как и инжиниринг. По словам Ватана Абдурахманова, нужно было подобрать оборудование с учетом того, что российский мусор не самый чистый в мире; его можно сопоставить, например, с итальянским. «В Германии, скажем, очень чистый раздельный сбор, если на контейнере написано “Стекло”, то оно и будет внутри, — говорит г-н Абдурахманов. — А в Италии туда могут бросить что угодно».
Подобные проекты планируют реализовать и другие стекольщики, ряд стекольных заводов (в частности, в Ростовской области и в Минводах) уже развивают такой бизнес. Хотя при нынешней стоимости сырья это трудно, а некоторые стекольщики даже убеждены, что без субсидирования со стороны государства логистических расходов или части стоимости первичного сырья и вовсе невозможно.
«В отрасль могут прийти инвесторы, тем более что мы готовы гарантировать им полный выкуп пригодного для переплавки стеклобоя, — говорит Виктор Осипов. — Но новые мощности нужно чем-то загружать. Пусть государство даст инвесторам гарантии, что они получат стекольные отходы в нужном количестве».
В том-то и проблема, что гарантировать это сегодня невозможно. До тех пор, пока нет эффективно работающей системы раздельного сбора мусора и стекло попадает в общий «скоп». В Стеклосоюзе считают, что необходимо создавать систему пунктов сбора стекла. Но нужно еще решить целый ряд проблем. Сейчас отраслевики работают над тем, чтобы отменить НДФЛ, которым облагаются физические лица, сдающие стеклянные отходы. В случае с макулатурой это уже сделано, что позволило, по оценкам Лиги переработчиков макулатуры, увеличить поступления в бюджет на сотни миллионов рублей. Если получится организовать пункты сбора и отменить НДФЛ, то, по оценкам Стеклосоюза, до 2024 года в России построят как минимум пять заводов по производству сырья из стеклобоя.
Есть и другие способы увеличить объемы переработки стекла, которые можно использовать параллельно. В Европе действует система залоговой стоимости упаковки, в том числе стеклянной, она может быть введена и в России, заявляла недавно пресс-служба Минпромторга. «Залоговая стоимость может хорошо повлиять на сознание россиян, которые наконец поймут, что бутылка стоит “живых” денег, и будут воспринимать ее не как мусор, а как вторичный ресурс, — уверен Денис Кондратьев. — Это психология: никому ведь не приходит в голову выбрасывать монеты. Тем более что у нас 22 миллиона человек за чертой бедности».
ТАСС
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl