«Я вытянул счастливый билет»
Танцовщик Артём Овчаренко востребован так, как только может мечтать артист. О том, как долог был его путь в премьеры Большого театра, как трудна роль Нуреева в одноименном спектакле и какое счастье иметь дочку, артист рассказал ОK!
Артём, то, что девочки часто мечтают стать балеринами, неудивительно. А вот что мальчики мечтают о балете?.. Как это было у вас?
Я с детства не стремился ни в какой балет. Я был очень энергичным, всегда был в школе лидером, в играх — нападающим, любил спорт: футбол, единоборства, на физкультуре был первым. Я и цирк любил, потому что всегда любил «физику». Но я любил и музыку. Однажды мама отвела меня в Театр оперы и балета на балет «Дон Кихот». И я вдруг увидел сочетание спорта и музыки, сколько мне было — 11 лет? Я был сильно впечатлен тем, что эти две вещи могут существовать вместе. Парень на сцене прыгал, вертелся и делал всё это музыкально, я видел, как ему аплодировали, и, наверное, именно тогда я всем этим и заразился. Ну и пришел в хореографическое училище при Театре оперы и балета.
11 лет — это какой класс? Это не поздно — начать заниматься балетом?
Это был пятый класс. Поздно, конечно. Когда я начал заниматься, мне практически исполнилось 12! Но в Днепропетровске, где я родился и жил, в училище был единственный класс мальчиков, всего человек девять, набрать ребят было проблемой, поэтому кто пришел, с теми и занимались.
У вас обнаружились способности?
Когда я пришел в класс, педагог посмотрел меня и сказал: «Ну, ничего особенного. Надо поработать, надо попробовать». Вот пробуем по сей день. (Смеется.)
А во дворе и в обычной вашей школе ребята знали, что вы ходите «на балет»?
Когда узнали, естественно, подшучивали. Как это, парень — и балет какой-то непонятный, колготки, пуанты и всё такое. Хотя на самом деле мужчины на пуантах не танцуют, у нас специальная балетная мягкая обувь. Посмеивались, да, но однажы, когда я уже научился что-то делать и стал участвовать в постановках, ребята со двора пришли на спектакль. Вот тогда их мнение поменялось.
Вы во взрослом спектакле участвовали?
Да! Это мне очень нравилось в нашем училище: ты сразу попадаешь к артистам, которые танцуют спектакли, потому что учишься в одном здании с ними. Ты сразу впитываешь и атмосферу, и вообще парадигму существования в театре: где костюмы, где грим, что за чем делается, как строятся отношения, как происходит подготовка спектакля. И у учеников есть практически ежедневная практика выходов на сцену.
Вы учились с удовольствием? Вот прямо с 11 лет? Это же труд очень большой.
Это труд, да, но не могу сказать, что я когда-либо страдал от того, что я делал, что мне не нравилось то, что я делал. Иногда бывают сложности, трудности, ты устаешь... Есть качества, которые необходимы артисту, и одно из самых важных, как мне кажется, — это преодоление. В нашей профессии оно особенно требуется. Наступает «ну вот всё, больше не могу», а ты приходишь и делаешь. Если у тебя есть это качество, ты можешь стать солистом, выйти из кордебалета.
Плюс еще общеобразовательные предметы. Вы понимали тогда, ребенком, что они тоже важны?
Нет, конечно. Но я всё учил.
Вы просто усидчивый?
Нет, я далеко не усидчивый. Было трудно совмещать общеобразовательную школу и училище. Приходилось иногда целые дни заниматься в школе, потому что, если ты уезжал на гастроли на две-три недели, ты много пропускал.
Планы у вас были? Окончить училище и...?
На один из наших экзаменов в училище приехал мой друг из Москвы и говорит: «Что ты здесь делаешь? Тебе надо ехать в Москву!» Это был, по-моему, 2003 год. Поехали мы с мамой, помню, поездом. Утром вышли — и сразу на Фрунзенскую, в Академию хореографии. Педагог Александр Иванович Бондаренко взглянул на меня и сказал: «Ну пойдем, я посмотрю, что ты умеешь». Поставил меня среди других учеников: «Повторяй за всеми». Я стал повторять. Потом спрашивает: «А ты что-то танцевал в Днепропетровске?» Отвечаю: «Да, я танцевал то-то, то-то, то-то, то-то, то-то...» — «Как?.. А ну-ка, покажи!» Я стал показывать. Оказалось, что в академии по программе это идет только через пару лет. Какие-то я делал трюки, сложные пируэты — возможно, даже делал неправильно. У себя в театре я иногда попадал в ситуацию, когда нужно было делать, хочешь не хочешь, умеешь не умеешь. И я за счет координации, за счет своей интуиции все эти элементы делал. Потом, конечно, что-то пришлось в Москве переучивать, но тем не менее какоето бесстрашие, уверенность, что я смогу, у меня были.
То есть вы приехали в Москву доучиваться?
Да, я учился в Москве в Академии хореографии три года. Я жадно — наверное, это правильное слово — хотел получить всё, что мне могла дать московская академия: знания, педагогов. Мне тогда казалось, я и сейчас абсолютно в этом уверен, что я вытянул счастливый билет. У меня не было возможности платить за учебу. Но решение нашли, и я учился бесплатно. Какое это было решение, я и по сей день не знаю. Александр Иванович Бондаренко ушел, поговорил с кем-то, пришел и сказал: «Ты будешь учиться». Я окончил академию с красным дипломом.