«Неправильные» аресты и темное прошлое Фургала
В России прошли громкие аресты и обыски. Почему активизировались силовые структуры и как отреагирует система власти?
Силовики вышли из карантина и дождались окончания конституционного голосования — так можно объяснить вал громких арестов и обысков на минувшей неделе. Понятна попытка подвести под эти события некую общую платформу («новый 37-й» или заявка силовиков на транзит), но дела уж больно разные и просто логически не складываются в одну корзину. Как говорится, все совпадения случайны. Но события и персонажи реальны.
Первая группа кейсов звучит наиболее громко, поскольку затрагивает журналистское сообщество столицы, особенно резко либеральную его часть. И примкнувших политических активистов с зарубежным финансированием. Их объединяет желание любыми способами бороться с оппонентами, неприятие иной точки зрения, недоверие правосудию. Но говорить, что государство начинает против этой части общества массированную кампанию запугивания, никак не получается.
Так, вынесен приговор псковской журналистке Светлане Прокопьевой, которая в своем тексте и радиоэфире размышляла о причинах взрыва, устроенного 17-летним левым террористом Михаилом Жлобицким в УФСБ Архангельска, и обвинила в этом государство. Суд признал ее виновной в деле по оправданию терроризма, а вместо семи лет заключения, запрошенных прокурором, постановил выплатить штраф в размере 500 тысяч рублей. Неделей ранее схожее добродушие Фемида проявила в деле режиссера Кирилла Серебренникова. Его с коллегами признали виновными в хищении 128,9 млн рублей и дали три года условно со штрафом в размере 800 тысяч рублей. Оба приговора были встречены с тихим негодованием. И не зарастала тропа одиночных пикетчиков, которых полиция монотонно рассаживала в автозаки «за нарушение режима карантина».
Очередной повод для уличного протеста — арест советника генерального директора «Роскосмоса» по информационной политике Ивана Сафронова. Его подозревают в государственной измене и шпионаже. Тут вся соль в том, что Иван Сафронов — чиновник с правильным прошлым, он долго работал в газете «Коммерсант». Поэтому на его защиту встала либеральная пресса, в том числе так называемый кремлевский пул журналистов. Аргументы спецслужб были сразу отброшены как несостоятельные. Нашлась и аналогия — дело Ивана Голунова. Ниже мы разбираемся, насколько это сравнение состоятельно.
На прошлой неделе задержали также Петра Верзилова, издателя «Медиазоны». Прошли обыски у одного из организаторов кампании против поправок к Конституции «Нет!» муниципального депутата Юлии Галяминой, у координаторов «Открытой России» Ольги Горелик, Татьяны Усмановой и у шеф-редактора «МБХ медиа» Сергея Простакова. По всей видимости, здесь силовики отрабатывают данные о незаконном финансировании активистов из-за рубежа.
Вторая группа кейсов выглядит актуальнее с точки зрения места фигурантов в системе госуправления, но практически не имеет публичного резонанса. Касается она чиновников и борьбы с коррупцией. Разве что дело против губернатора Сергея Фургала стоит особняком: его обвиняют сразу в организации убийства и преступного сообщества, максимально тяжелые статьи, которые исключают политический контекст. Но он все равно есть.
Антикоррупционные расследования с арестами и обысками шли плотным потоком последние месяцы, невзирая на карантин. Список дел внушительный. Судьи, прокуроры, заместители губернаторов, министры, топ-менеджеры госкомпаний. Хакасия, Самарская, Свердловская, Кемеровская области, Подмосковье, Томск, Саратов, Москва, Петербург. Перечисление лишено смысла — тут вся Россия. Задержаны действующие и бывшие мэры Азова, Инты (Коми), Славгорода (Алтай), Нижнего Новгорода. Арестована замминистра образования Марина Лукашевич по подозрению в хищении 50 млн бюджетных рублей. В злоупотреблениях на миллионы долларов обвинен гендиректор Российской венчурной компании Александр Повалко. Красноярский суд арестовал известного экс-депутата Анатолия Быкова по делу об убийстве. ФСБ задержала следователя СКР Руслана Миниахметова по делу о взятке, а Генпрокуратура отменила возбуждение уголовного дела — здесь судачат о новой войне силовых ведомств. Ранее суд арестовал трех высокопоставленных следователей МВД за взятки. Чистки прошли по всем силовым структурам в Москве и регионах. Трудно сказать, разогнался ли маховик антикоррупционных репрессий в 2020 году. Но этот процесс точно не прерывался на карантин.
Доверенное лицо ВПК
Обвинение журналиста в государственной измене — событие экзотическое. Последний такой прецедент произошел двадцать лет назад, когда бывший офицер ТОФ и журналист Григорий Пасько был обвинен в том, что передавал Японии материалы секретного характера. В итоге журналист был осужден на четыре года, что куда ниже минимального срока, оговоренного в статье (12 лет), а в январе 2003 года был освобожден условно-досрочно. Для шпиона дело закончилось странно, хотя Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) впоследствии отклонил иск Пасько, посчитав приговор законным.
Дело, заведенное против Ивана Сафронова, бывшего обозревателя «Коммерсанта» и «Ведомостей», выглядит куда серьезнее, особенно с учетом карьеры и послужного списка самого журналиста. По версии ФСБ, он собирал и передавал чешским спецслужбам, сотрудничающим с США, сведения «о военнотехническом сотрудничестве, обороне и безопасности Российской Федерации», составляющие гостайну.
Слежка за ним велась, по всей видимости, долго, а дело складывалось давно. Последнее, по словам адвоката Сафронова Ивана Павлова, состоит из семи томов, «прошитых и пронумерованных, с корками». «Такое редко бывает даже спустя годы предварительного следствия», — добавил он.
Тем не менее вопросы, как и холостые догадки, генерировались вокруг этого события в арифметической прогрессии. Как 21-летнего Сафронова, еще совсем недавно окончившего университет, сумели успешно завербовать чешские спецслужбы? Почему само задержание произошло именно сейчас, хотя передача данных была зафиксирована в 2017 году? Как так вышло, что кадровики госкорпорации «Роскосмос» приняли на работу журналиста с таким реноме? Более того, как самого Сафронова все эти годы спокойно пускали работать в кремлевский пул?
В судьбе и карьере Ивана Сафронова были странные эксцессы и скандалы. Он пошел по стопам своего отца, подполковника в отставке и военного обозревателя «Коммерсанта» Ивана Ивановича Сафронова, который погиб при весьма странных обстоятельствах в 2007 году. По официальной версии, он выбросился из окна своей квартиры за несколько дней до сдачи статьи о поставках партии истребителей Су-30 для Сирии и зенитных ракетных комплексов С-300В для Ирана. Следствие выдвинуло версию о самоубийстве, в то время как родственники и коллеги погибшего связали его гибель с готовящейся публикацией. Спустя полгода дело было прекращено «за отсутствием события преступления».
Сафронов-младший, окончив ВШЭ, где он учился на журналиста, пришел в «Коммерсант» и фактически занял место своего отца: почти десять лет писал о военно-промышленном комплексе. Под его фамилией выходили материалы о секретных награждениях высоких чиновников, о деятельности Минобороны, о крупных госконтрактах в сфере ВПК. Нередко он делился эксклюзивными данными по кадровым перестановкам в силовых ведомствах. В общем, это были не безобидные «голуновские» расследования, а статьи с информацией особой важности, порой граничащей с секретностью.
За годы работы Иван Сафронов сумел наладить контакты со многими топменеджерами в разных госкорпорациях и с силовыми чинами. Откуда еще он мог раньше всех узнать, например, о планах поддержать загибающуюся компанию «Вертолеты России» при помощи списания старых машин советских времен или о назначении замдиректора ФСБ Евгения Зиничева новым главой МЧС? Другой вопрос, насколько осторожно он полученной информацией распоряжался.
История с удаленной впоследствии статьей о планах поставки российских Су-35 в Египет на два миллиарда долларов, после которой разразился международный скандал, затормозивший сделку, а также странная заметка о возможной отставке Валентины Матвиенко с поста спикера Совфеда, показывают, что Сафронов либо не до конца понимал значимость полученной информации, либо не всегда проверял ее достоверность. К слову, как раз из-за статьи про Матвиенко он был уволен из «Коммерсанта», после чего в знак солидарности издание покинул весь политический отдел.
В «Ведомостях», где Сафронов проработал год, журналист запомнился еще одной громкой статьей — о гибели российских военных в Сирии. Эти данные были получены им от «одного военно-дипломатического источника», в то время как Минобороны информацию об этом опровергло.
Поставщики инсайдов у журналиста были серьезные. Поэтому и связка выдвинутого против него обвинения в госизмене с его профессиональной деятельностью выглядит двойственно. С одной стороны, если Сафронов что-то и узнал, а затем эту информацию — с умыслом или без — кому-то передал, то только благодаря своей известности как военного обозревателя. С другой стороны, если верить следствию, получение, а затем передача секретной информации могли произойти и за скобками его непосредственной профессиональной деятельности. Обо всем же остальном можно только гадать.
«У юристов есть такой термин — повышенная опасность. Повышенная опасность подразумевает, что люди должны быть очень внимательными и предусмотрительными, когда дело касается каких-то особенно важных для государства данных или объектов, — замечает Умалат Сайгитов, кандидат юридических наук, адвокат адвокатского бюро “Мусаев и партеры”. — И к таким чувствительным зонам, конечно, будут относиться любые госкорпорации или особо охраняемые объекты. Государство всегда будет реагировать очень жестко даже на подступах к зонам такой повышенной опасности».
В целом не очень понятно, почему часть общества в штыки встретила выводы следствия и сразу отказалась рассматривать возможность шпионажа Сафронова. У него был доступ к секретной или непубличной информации, профессиональные возможности для анализа и компоновки материалов о работе российского ВПК, закрытого от посторонних глаз в любой стране мира. И разве не работают в России иностранные разведслужбы? Не интересуются новыми видами российского оружия, контрактами с зарубежными странами? Не могут устанавливать контакты с журналистами, как это происходит повсеместно? Нет сомнений, что и российская разведка работает схожим образом за пределами страны.
Другое дело, что рассчитывать на публикацию каких-либо подробностей не приходится. Такие дела ведутся неспешно, в закрытом режиме. Прессу, как и общественников, на заседания суда не пускают. С адвокатов и родственников берут подписку о неразглашении. А сами дела хранятся затем под грифом «секретно» в архивах ФСБ.
Информации по львиной доле дел по 275-й статье просто нет. Если судить по доступной статистике, то большая часть приговоров выносилась военным (40 дел), научным работникам (18 дел) — здесь сказывается уровень доступа ученых к определенной информации, которая используется в процессе исследований и разработок — и силовикам (14 дел). Не стоит забывать и того, что в 2006 году Владимир Путин подписал указ, после которого информация о преступлениях, совершенных правоохранителями и военными, практически перестала появляться в открытом доступе.
Губернатор про конкретного человека
Сергея Фургала задержали на улице утром 9 июля и привезли в Москву. Судя по кадрам оперативной съемки, свое задержание глава Хабаровского края встретил спокойно, без удивления. Следствие считает, что Фургал организовал убийство и покушение на убийство ряда предпринимателей в середине 2000-х. После чего получил часть их бизнеса по экспорту металла. Ранее были задержаны трое соратников и компаньонов губернатора, которые дали на него показания. А одновременно с арестом Фургала задержали еще несколько человек, включая депутатов думы Хабаровского края от ЛДПР.
«Это человек, который идет к своей цели, которому часто везет. Чистым везунчиком его не назовешь, потому что за этим всегда стоит серьезная работа — везет тому, кто везет» — так характеризовали губернатора наши собеседники в статье «Внезапный Фургал Хабаровского края», см. № 14 за 2019 год. «Сергей Фургал — десятый и младший ребенок в простой семье, родился в небольшом селе Поярково Амурской области. Окончил мединститут в Благовещенске, честно отработал врачом в ЦРБ родного села все 1990-е, на рубеже веков поехал за лучшей судьбой во Владивосток. Там успешно занялся бизнесом, а в начале 2000-х уехал в Хабаровск, ушел в политику, стал депутатом местной, а затем Государственной думы от местного отделения ЛДПР. А в 2017 году Фургал нокаутировал в двух раундах единоросса Вячеслава Шпорта, получив поддержку в 69,7% голосов, хотя изначально считался «спойлером».
На своем посту он быстро запомнился рядом мер, которые наблюдатели называли популистскими: продал правительственную яхту, объявил войну недобросовестным представителям ЖКХ, профинансировал школьные завтраки, сократил расходы на аппарат, снизил свою зарплату, регулярно устраивал разносы чиновников. «У нас абсолютно забыли про деревни, про сельскую местность. Про мелкие города. Про конкретного человека. Это прикольно, когда корабли бороздят просторы космоса, но простой человек спрашивает: а мне что от этого? Власть перестала слышать и слушать людей. А должна была создать условия, при которых большинство сможет себя реализовывать» — так описывал губернатор свою платформу в интервью «Эксперту» (см. «То, что делаю я, сопрягается с желаниями федерального центра», № 14 за 2019 год). С одной стороны, глава края говорил, что не собирался воевать с федеральным центром, полностью демонстрируя свою системность и лояльность, с другой — быстро стал вытеснять политических оппонентов из краевых выборных институтов.
О статистических результатах правления Фургала в Хабаровском крае говорить невозможно в силу незначительного срока. Хабаровский политолог Даниил Ермилов считает, что Фургал строил образ востребованного народом политика: «Он говорил людям то, что они хотят слышать, на понятном им языке. Однако диалог велся только со сторонниками — за неудобные вопросы СМИ вносились в черные списки. Возможно, он просто не успел, но обещаний было больше, чем реальных дел. Он был отличным депутатом, но как губернатор он не управленец. Малый и средний бизнес при нем продолжал уходить из Хабаровска».
В 2019 году ЛДПР получила 56% на выборах в краевой парламент и победила во всех одномандатных округах. Местная ячейка «Единой России» практически развалилась. К выборам в Госдуму 2021 года этот регион можно смело было заносить в список тотально оппозиционных. На голосовании по поправкам в Конституцию явка составила всего 44,24%, впрочем, «за» проголосовали 62,28%. Результат средний, близкий к нижнему порогу. Плохие отношения сложились у Фургала и с полномочным представителем президента России в ДФО Юрием Трутневым.
Достаточно ли было политических оснований для отмашки силовикам?
Все знали
Сергей Фургал находился на учете МВД РФ с 1990-х годов за связь с организованным преступным сообществом, заявил глава комитета Госдумы по информационной политике, информационным технологиям и связи Александр Хинштейн. «С начала 2000-х по негласному правилу любые лица, имевшие любые связи с криминалом или судимость, категорически не допускаются к выборам. Более того, мы сами всегда запрашиваем информацию в правоохранительных органах и ЦИК на всех наших кандидатов, чтобы вовремя убрать из списка человека, связанного с криминалом, чтобы он не отбросил тень на ЛДПР. И ни разу за все эти годы мы не получили никаких сигналов относительно Фургала», — парировал Владимир Жириновский, лидер ЛДПР. К аресту Фургала в партии отнеслись с негодованием, выгонять губернатора из своих рядов отказались и даже пригрозили покинуть думский состав, если не будет проведено тщательное расследование.
Надо сказать откровенно, о темном прошлом Сергея Фургала знали все на Дальнем Востоке и многие в Центральной России. Естественно, без кровавых подробностей, но пугающих подозрений хватало: в те времена без криминала построить дальневосточный бизнес было просто невозможно. Не без конфликтов строила семья Фургала свою империю на экспорте металлолома и леса за рубеж. Были и другие интересы. Жириновский считает, что Фургал мешал акционерам грабить металлургический завод «Амурсталь» в Комсомольске-на-Амуре. Это крупнейший налогоплательщик Хабаровского края. Оппоненты говорят, что губернатор сам положил глаз на этот актив, часть которого принадлежит его жене.
Как бы то ни было, следствие по Дальнему Востоку работает давно, а победа Фургала на выборах заставила присмотреться к его биографии уже федеральных, а не местных силовиков. В связи с этим можно еще вспомнить резонансный арест Виктора Ишаева по подозрению в хищении денежных средств «Роснефти». Ишаев — один из самых влиятельных людей в регионе, бывший губернатор Хабаровского края, в прошлом министр федерального правительства и полпред, представитель интересов крупных игроков в этой части России — и патрон Фургала, чего оба не скрывают. Его дело, к слову, еще не закрыто.
Арест Фургала — сильный удар по позициям ЛДПР и сигнал другим политическим движениям о том, что поводов для индульгенции становится все меньше. А еще наглядный пример для протестного избирателя, который выбирает «хоть какого» губернатора, лишь бы не единоросса. Неудивительна резкая, болезненная реакция Владимира Жириновского, некая растерянность в рядах коммунистов. Поговаривают, что следующими кандидатурами «на выход» станут Валентин Коновалов в Хакасии и Владимир Сипягин во Владимирской области. Побочным фактором этих событий станет снижение авторитета системной оппозиции, которая не в состоянии отстоять своих политиков, а значит, может потерять голоса электората. Это может привести к переконфигурации привычного партийного поля накануне важных выборов в Государственную думу, которые по плану состоятся в 2021 году.
Фото: Антон Новодережкин/ТАСС; EPA/Yuri Kochetkov/ТАСС; Владимир Андреев/ura.ru/TASS
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl