Как расширить ядро
Наибольший рост конкурентоспособности в последние десять лет показали локальные отрасли, ориентированные преимущественно на внутренний рынок. Именно они, а также перерабатывающие отрасли, смежные с ядром специализации, должны быть в фокусе государственной поддержки
Санкционная война, развязанная недружественными странами против России, привела к решительной реструктуризации внешней торговли нашей страны. Многие хозяйственные игроки потеряли иностранных поставщиков и покупателей за рубежом и вынуждены искать новых контрагентов на других рынках, включая внутренний. Российская экономика вошла в полномасштабный структурный кризис, текущая фаза которого по счастливому стечению обстоятельств приходится на период высокой конъюнктуры цен на товары нашей традиционной экспортной корзины. Вместе с резким сжатием импорта это привело к формированию значительного положительного сальдо внешней торговли: за первые три квартала 2022 года оно достигло, согласно публичной оценке первого заместителя руководителя ФТС Руслана Давыдова, 251 млрд долларов (+93% к соответствующему периоду 2021 года) при экспорте в 431 млрд (+25%) и импорте в 180 млрд (−16%). Значительный внешний профицит и сверхплановые нефтегазовые доходы казны определяют в целом мягкие бюджетные ограничения в экономике в первой фазе структурного кризиса, что обусловило весьма скромные цифры спада ВВП в нынешнем году.
Тем не менее очевидно, что процесс структурной перестройки растянется на несколько лет, и было бы опрометчиво пускать его на самотек. Времена, когда российские чиновники стеснялись промышленной политики, смеем надеяться, прошли. Сейчас как никогда остро стоит вопрос целенаправленной поддержки ряда отраслей в расчете на долгосрочный рост конкурентоспособности. Но на какие отрасли есть смысл сделать стратегическую ставку?
Отраслевая «сегрегация» на подступах к кризису
Реальный сектор российской экономики подошел к нынешнему внешнему шоку четко сегментированным по отраслевому признаку (см. график 1). В ядро специализации (сюда мы относим отрасли, более половины валовой добавленной стоимости которых экспортируется) вошли топливно-энергетический комплекс, металлургия и деревообработка. К зависимым отраслям (здесь правит бал импорт — соотношение последнего к валовой добавленной стоимости превышает 60%) относятся текстильная промышленность, фармацевтика, практически все машиностроение, производство резиновых и пластмассовых изделий, мебели, прочих готовых изделий. В группу локальных отраслей (приоритет внутреннего рынка над внешними потоками) попали агропромышленный комплекс, целлюлозно-бумажная промышленность и полиграфия, а также выпуск строительных материалов, готовых металлических изделий и прочих транспортных средств (кроме автомобилей).
График 1. Классификация отраслей российской экономики по силе зависимости/ориентации на внешние рынки*
Такая отраслевая «сегрегация» хорошо известна: уже много лет говорится о сырьевой специализации экономики России и зависимости от импорта продукции с высокой добавленной стоимостью. Получается, что за последние годы мы не смогли добиться никакого прогресса в конкурентоспособности? На самом деле не совсем так.
Рассмотрим конкурентоспособность отраслей экономики России в динамике за последние десять лет (см. график 2). Измерять будем нашим индексом чистых сравнительных преимуществ**, отражающим интенсивность внешней торговли продукцией отрасли по сравнению с другими странами и знак внешнеторгового сальдо. Индекс выше нуля указывает на преобладание экспорта над импортом, и наоборот.
** Индекс впервые представлен в работе: Andrey Gnidchenko, Vladimir Salnikov (2015). Net comparative advantage index: Overcoming the drawbacks of the existing indices. HSE, Basic Research Program Working Paper WP BRP 119/EC/2015.
График 2. Как изменялся индекс конкурентоспособности отраслей за последние 10 лет
Индекс чистых сравнительных преимуществ страны по каждой отрасли рассчитывается как отношение чистого экспорта (то есть экспорта за вычетом импорта) продукции отрасли к ВВП страны, нормированное на отношение оборота мировой торговли этим товаром к глобальному ВВП. Таким образом, учитывается как внешнеторговое сальдо, так и относительная значимость торговли продукцией отрасли для страны по сравнению с мировой экономикой. Последнее обстоятельство и позволяет относить наш показатель к категории индексов сравнительных преимуществ.
По отраслям ядра специализации конкурентоспособность России оставалась высокой на протяжении всего периода. Но если в добыче нефти и производстве нефтепродуктов наращивание конкурентоспособности остановилось с 2015 года (то есть как раз после девальвации рубля и «крымских» санкций), то в деревообработке оно продолжалось, а в металлургии лишь затормозилось до пандемии.
С другой стороны, практически по всем зависимым от импорта отраслям за десять лет прогресса не достигнуто: наши расчеты не показывают ни значительного прогресса в импортозамещении, ни значимого наращивания экспорта. Единственное исключение в этой группе отраслей — автомобилестроение, где до 2015 года активно развивались локализация иномарок и их экспорт в страны СНГ.
Наиболее интересна динамика локальных отраслей, где в 2010-е годы отмечался прогресс в конкурентоспособности во всех секторах, кроме выпуска готовых металлических изделий. В таких отраслях, как сельское хозяйство, пищевая и целлюлозно-бумажная промышленность, производство прочих транспортных средств (кроме автомобилей) ситуация за короткий срок изменилась кардинально: если в 2012 году импорт такой продукции преобладал над экспортом, то к 2021-му внешнеторговый баланс в этих отраслях стал положительным.
Российская торговля в контексте мировых трендов
Отсутствие существенных сдвигов в конкурентоспособности в отраслях ядра специализации и зависимых от импорта отраслях указывает на то, что российская экономика к началу нынешнего года была устойчиво встроена в глобальные цепочки добавленной стоимости как поставщик сырьевых ресурсов и покупатель продукции с высокой добавленной стоимостью. По предварительным данным Минфина за январьоктябрь 2022 года, доля нефтегазовых источников в доходах федерального бюджета составила 44%. Такая высокая значимость нефтегазового сектора формирует несколько положительных эффектов: во-первых, позволяет получать значительный дополнительный доход в периоды высоких мировых цен на энергию, как это было в текущем году; во-вторых, дает возможность влиять на мировой рынок (сокращение физических объемов вывоза нефти и газа из России стимулирует рост мировых цен и при этом экономит запасы природных ресурсов); в-третьих, обеспечивает приемлемую цену энергии внутри страны для целей развития собственного производства.
Негативных эффектов тоже немало: во-первых, из-за высокой волатильности мировых цен на нефть сильно снижается предсказуемость доходов; во-вторых, привлекательность сырьевых отраслей сокращает возможности для развития производств с высокой добавленной стоимостью (сырьевые отрасли получают больше инвестиций, лучшие ресурсы, в том числе кадры, и т. п.); в-третьих, перспективы спроса на традиционные энергоресурсы в контексте повестки декарбонизации неоднозначны (при резком сокращении спроса возможность влиять на мировой рынок будет утрачена).
Как следует из результатов анализа истории кризисов мировой торговли (см. «Уроки кризисов мировой торговли»), в 2023 году можно с высокой вероятностью ожидать спада товарооборота, а в последующие годы — замедленного роста мировой торговли. Для экономики России это прежде всего означает дополнительное сужение возможностей роста за счет внешних рынков — и это помимо негативных эффектов уже введенных санкционных ограничений. При этом необходимо иметь в виду, что уже с 2018 года экспорт России в физическом выражении практически не увеличивался, что также косвенно свидетельствует об исчерпании возможностей экспансии на мировой рынок в ближайшие годы. С другой стороны, импорт в 2021 году существенно возрос, хотя и не достиг «докрымских» уровней 20122013 годов. Однако сам по себе этот факт отражает восстановление покупательской активности в России после пандемии, которая на фоне сокращения импорта на 16% в 2022 году может быть частично перенесена на приобретение отечественной импортозамещающей продукции.
Таким образом, в настоящий момент как со стороны экспорта, так и со стороны импорта связи с мировым рынком существенно ослабли. Перспективы развития мировой экономики и, соответственно, спроса на российские экспортные товары очень туманны. Даже Китай перестает быть «экономическим пылесосом»: его рост в последние годы существенно замедляется, а экономическая активность то и дело ограничивается строгими антиковидными мерами. Возможности замещения одних импортных товаров другими для некоторых отраслей тоже под вопросом — не факт, что многие виды машиностроительной продукции из западных стран могут быть безболезненно заменены на аналоги из так называемых дружественных стран (основные проблемы ожидаются там, где необходимо качественное сервисное обслуживание). Так или иначе, сложившаяся внешнеэкономическая обстановка заставляет обращать все больше внимания на внутренний рынок, его потребности и перспективы развития.
В поисках внутренних резервов
Вернемся к анализу конкурентоспособности отраслей российской экономики и напомним, что по локально ориентированным отраслям за последние десять лет был достигнут заметный прогресс в конкурентоспособности. Наиболее успешны сельское хозяйство и пищевая промышленность, в которых широко прогремевшее импортозамещение сочеталось с наращиванием экспорта; целлюлозно-бумажное производство (преобладало импортозамещение) и транспортное машиностроение (развивался экспорт). Поскольку в условиях неопределенности перспектив внешней торговли в ближайшие годы, как уже говорилось выше, повышается актуальность роста за счет внутреннего рынка, именно отмеченные локальные отрасли в первую очередь должны претендовать на государственную поддержку. Но не только.
Следует подчеркнуть важность первоочередного развития перерабатывающих отраслей, смежных с отраслями действующей сырьевой специализации, например нефтехимии, обработки древесины, производства целлюлозно-бумажных изделий, производства готовых металлических изделий, металлоемких машиностроительных производств. Рост производства и экспорта (конечно, сейчас уже в основном в дружественные страны) продукции таких отраслей — первый шаг на пути к диверсификации экономики. Он позволил бы повысить доходы в расчете на единицу природного ресурса, что стало бы хорошим подспорьем для второго шага — увеличения выпуска продукции еще более высоких переделов, непосредственно не завязанных на сырьевую базу.
Альтернативный путь — ускоренное развитие высокотехнологичных производств без опоры на отрасли специализации — выглядит как слишком амбициозный проект для преимущественно сырьевой экономики, реализация которого чревата высокими рисками (как показал пример «Роснано»).
Для успешного развития высокотехнологичных производств необходимо занять место в наиболее доходной части глобальных цепочек добавленной стоимости и выдержать жесточайшую конкуренцию, что невозможно без ряда предпосылок. Во-первых, для планирования деятельности требуется стабильность макроэкономических условий, что труднодостижимо в условиях сырьевой специализации страны, но может быть реализовано с помощью развития смежных перерабатывающих отраслей (такая диверсификация экспорта снижает зависимость валютного курса от волатильности мировых цен). Во-вторых, не обойтись без масштабного наращивания инвестиций в новые производства, для чего нужны значительные финансовые средства, однако обеспечить приток таких средств на постоянной основе за счет сырьевых доходов крайне сложно. Наконец, для формирования устойчивого внутреннего спроса на высокотехнологичную продукцию требуется значительное увеличение медианного дохода (иными словами, сокращение неравенства населения по доходам), что нереализуемо при концентрации экономической активности в немногих избранных «центрах прибыли», таких как топливно-энергетический комплекс и финансовый сектор. Безусловно, перечисленные предпосылки — лишь минимальные условия развития высокотехнологичных производств. В то же время все они в той или иной степени завязаны на диверсификацию экономики за счет роста выпуска в смежных с сырьевой специализацией России перерабатывающих отраслях.
Уроки кризисов мировой торговли
Кризисы мировой торговли — явление редкое. За последние семьдесят лет (по данным ВТО с 1951 года) можно видеть лишь пять кризисов мировой торговли, когда темпы прироста глобальной торговли в текущих ценах проваливались ниже ноля. Это случалось в 1958, 1975, 19811982, 2009 и 2020 годах (см. график 1). При этом только кризис 2009 года можно признать чисто экономическим по исходным причинам; остальные разразились из-за военных конфликтов (Суэцкая война, Война Судного дня, Ирано-иракская война), революций (исламская революция в Иране) или прочих неэкономических факторов (пандемия коронавируса). Два кризиса были связаны с ограничением предложения нефти (эмбарго со стороны ОПЕК 1973 года и снижение добычи нефти в Иране и Ираке с 1979 года), при этом лаг между резким ростом мировых цен на нефть и следовавшим затем кризисом мировой торговли составлял один-два года.
График 1. 70 лет мировой торговли и нефтяные цены: пять кризисов
С середины XX века выделяется четыре периода развития мировой торговли, связанных то с ростом глобализации (19601973 и 19862008 годы), когда мировые цены на нефть были низкими, то с торможением этого процесса (19741985 и 20092022 годы) на фоне высоких цен на энергоресурсы (см. график 2). Формально можно установить обратную зависимость темпов роста открытости мировой экономики (измеренную как отношение внешней торговли к ВВП) от уровня мировых цен на нефть. То есть при дорогой нефти мировая торговля перестает расти быстрее, чем глобальный ВВП, процесс глобализации приостанавливается.
График 2. Дорогая нефть тормозит глобальную торговлю
В 2022 году мир оказался в ситуации высочайшей неопределенности. Цены на энергоресурсы активно росли уже в начале года вследствие чрезвычайно высокого спроса со стороны ряда стран, переборщивших с антиковидным пакетом помощи экономике, а с началом специальной военной операции на Украине энергокризис существенно усугубился. Как это может отразиться на мировой торговле? Исходя из логики предыдущих кризисов военные конфликты, сопровождавшиеся ростом мировых цен на нефть, должны приводить к сокращению мировой торговли через год-два. Прогноз ВТО от 5 октября предполагает, что в 2022 году мировая торговля возрастет на 3,5%, а в 2023 году — на 1%. Однако формирование прогнозов любой международной организации — процесс инерционный. В предыдущем, апрельском, прогнозе ВТО ожидался рост мировой торговли на 3% в 2022 году и на 3,4% — в 2023-м. Мы считаем, учитывая опыт предшествующих кризисов, что в 2023 году вполне можно ожидать и спада мировой торговли.
С точки зрения долгосрочных трендов мир уже более десяти лет находится в фазе деглобализации: в 2009-2021 годах мировая торговля росла со среднегодовым темпом лишь 2,4%. Текущий энергокризис повышает вероятность того, что после возможного спада мировой торговли 2023 года мировая экономика будет расти еще медленнее, чем в прошедшее десятилетие. В среднесрочном периоде возникают риски ускорения «ломки» энергорынка в рамках повестки декарбонизации.
* Старший научный сотрудник Инсти тута народнохозяйственного прогнозирования РАН, ведущий эксперт ЦМАКП, кандидат экономических наук.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl