Откат для Троцкого
Это сегодня о нём пишут «выдающийся советский разведчик» и ставят его бюсты. А в декабре 1938 года Георгий Николаевич Косенко, капитан госбезопасности, был арестован как «участник контрреволюционной террористической организации», 20 февраля 1939 года приговорён к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян.
Хлороформенный троцкизм
Если верить протоколу закрытого судебного заседания Военной коллегии Верховного суда Союза ССР от 20 февраля 1939 года, именно бывший капитан госбезопасности Георгий Косенко, он же Кислов, легальный парижский резидент в должности вице-консула, доставил в СССР генерала Миллера:
«Председательствующий объявил судебное следствие законченным и предоставил подсудимому последнее слово, в котором он заявил, что предъявленные ему обвинения относятся к 1934–1935 гг. С 1937 г. он работал исключительно честно и получил орден. В марте 1937 г. он привёз генерала Миллера. Отец его расстрелян белыми, сестра повешена, а он всё время честно работал».
Повода для сомнений в изложении слов Косенко секретарём суда — военюристом 2-го ранга Козловым нет. Разве что у подсудимого то ли оговорка, то ли описка — генерала похитили в Париже не в марте, а в сентябре 1937 года. Ведь только советский дипломатический представитель мог бы, минуя досмотр французской таможни, распорядиться погрузить на борт теплохода «Мария Ульянова» (ещё недавно носившего имя арестованного Яна Рудзутака) деревянный ящик, в котором находился усыплённый хлороформом глава Русского Общевоинского союза (РОВС). Но в то, что Георгий Николаевич Косенко, несмотря на свой орден Красного Знамени и два знака «почётного чекиста», не являлся двурушником-троцкистом, а заодно террористом, диверсантом и японским шпионом, всё равно не поверили и приговорили его к высшей мере наказания.
В 1956 году Георгий Николаевич Косенко был реабилитирован, а 65 лет спустя, к 120-летию со дня рождения разведчика, на его родине в Ставрополе установили бюст. Скульптурные черты лица выглядят иначе, нежели на фотографии, — что уж говорить о его заслугах на ниве советской внешней разведки, которые подавались тогда весьма скупо. А ведь некоторые источники прямо указывают на принадлежность Косенко к СГОН — спецгруппе особого назначения…
В который уж раз архивное уголовное дело репрессированного второй половины 30-х годов прошлого века демонстрирует разночтения настоящей судьбы сотрудника Иностранного отдела (ИНО) НКВД СССР с его официальной биографией. Например, утверждается, что Косенко учился в гимназии и говорил по-французски. Однако анкетная часть протокола его первого допроса свидетельствует о другом — о семи классах реального училища. А что касается владения французским или любым другим иностранным языком, то весьма красноречив фрагмент «собственноручного показания» Георгия Николаевича на своего шефа по харбинской резидентуре: «Он соблазнил меня интересными оперативными перспективами работы за границей, тем более, в условиях Харбина, где не надо знать иностранных языков».
Иной раз, особенно если судить по кратким биографиям, создаётся впечатление, будто у разведчиков всё с разведки и начинается, но это не так. В отношении Косенко, например, есть сведения о том, что в первую свою краткосрочную загранкомандировку в Лондон он отправился по линии контрразведывательного отдела (КРО) в 1927 году, да и в общей сложности отдал контрразведке 10 лет перед тем, как оказаться в ИНО.
Многие сотрудники Иностранного отдела отправились за кордон, чтобы преследовать старых классовых врагов — приверженцев Белого дела. Тех, с кем ещё недавно встречались в открытых боях Гражданской войны или тайных контрразведывательных операциях, и кто, испытав поражение, покинул Россию, не думая, что делает это навсегда. А уж у Георгия Косенко, потерявшего из-за белого террора в родном Ставрополе отца и сестру, имелась к тому ещё и личная мотивация. Не случайно он вспоминает ту трагедию в своём последнем слове невысказанным укором: мол, как у суда и следствия язык поворачивается назвать его врагом того, чему он преданно служил с юности. Добавим, с самой что ни на есть комсомольской: в 1920 году Косенко занимал должность ответственного секретаря Ставропольского уездного комитета РКСМ. Затем недолго начальствовал над военной цензурой, пока не был призван в Ставропольский дивизион войск ВЧК.