Август 91-го. Австралиец у Белого дома
Питер Теш, недавний посол Австралии в России, а в 1991 году — третий секретарь посольства Австралии в Москве, стал тогда свидетелем событий, известных как августовский путч. И вот теперь Питер Теш, ныне уже замминистра обороны своей страны, вспоминает и рассказывает.
Впервые Питер Теш посетил Советский Союз на заре перестройки — в 1985 году. В составе студенческой группы он отправился — через Москву и Псков — на летний языковой курс в Сестрорецк (Ленинградская область). Русским он увлёкся на первом курсе университета, но не представлял себе, как его применить в профессиональной жизни. В конце концов Теш решил посвятить себя госслужбе, и в 1987 году его на конкурсной основе распределяют в австралийский МИД. Ну а отсюда уже уехал третьим секретарём посольства в Москве. Так началась его дипломатическая карьера, а свой выбор сам Теш называет сегодня «разумным решением».
В его обязанности тогда входило сопровождение австралийского посла — с учётом, конечно, уже хорошего к тому времени знания русского языка и русской культуры. Кроме того, Теш отвечал за двусторонние соглашения в культурной, научной и образовательной сферах, а также за аналитику советской внешней политики в Африке и на Ближнем Востоке…
19 августа 1991 года он встретил в своей квартире на Кутузовском проспекте. Теш уверяет: стало понятно, что происходит что-то значимое, когда на советском телевидении и радио начали транслировать балет «Лебединое озеро» и классическую музыку, а все обычные программы были отменены. Дипломат отправился в резиденцию посла, оттуда — на пресс-конференцию членов ГКЧП. Чтобы попасть на неё, Тешу пришлось уговаривать милиционера пропустить его, просто предъявляя свою дипломатическую карточку.
А после — первый поход к Белому дому. Там ему удаётся переговорить с рядом российских чиновников. И уже в первый день, уверяет Теш, он предполагал, что путч провалится. Почему? Потому что, вспоминает дипломат, на одном из автобусов, стоящих на баррикадах, он увидел наклеенную бумажку, на которой от руки было написано: «Нам порядок обеспечен, комитет нам друг и брат. Он немножко пиночетен и слегка хусейноват».
Конечно, признаётся Теш, это были только предположения, но они подкреплялись и другими признаками того, что ситуация далеко не в полной мере контролируется членами ГКЧП. Так, телефонная сеть не была заблокирована, и можно было даже звонить за рубеж. А на самой прессконференции путчистов некоторые журналисты открыто высказывали недоверие к официальной версии отстранения Горбачёва от должности.
Ко второму дню атмосфера у Белого дома, говорит Теш, была напряжена настолько, что его, дипломата западной страны, перестали пропускать через баррикады, демонстрируя недоверие. Той ночью он несколько раз выходил к баррикадам. Тем более когда замолк главный источник информации — радиостанция «Эхо Москвы», вещание которой было прекращено властями. А затем Теш услышал стрельбу. Именно тогда, в тоннеле на Садовом кольце под Калининским проспектом (нынешний Новый Арбат), погибли трое защитников Белого дома: Владимир Усов, Илья Кричевский и Дмитрий Комарь. Самой их гибели дипломат не видел, но сразу заметил, как изменилось настроение людей: появились,