Что это было? Почему ученый отказалась от карьеры ради воспитания приемных детей
Марина родилась в семье профессора и доцента, хорошо училась и могла бы сделать карьеру в науке. Но вместо этого посвятила свою жизнь воспитанию пятерых детей погибшей школьной приятельницы. Зачем? Психолог Катерина Мурашова вместе с героиней этой истории пытается найти ответ на непростой вопрос
Пришла пожилая женщина, по виду — моя сверстница. Не молодится. На ногах — удобные ботинки без каблуков типа «прощай молодость». На лице — никакой косметики. Волосы короткие, уложены гладко. Кажется, что и в молодости не была особой красавицей, но черты лица строгие и не оплыли до сих пор. Такие женщины обычно всю жизнь работают в высших учебных заведениях или в научных институтах, бездетны или имеют одного взрослого ребенка вкупе с одним неудачным браком, долго живут со старой вдовой мамой и ее вздорной кошкой и тщательно, не ропща, ухаживают за ними до самой их смерти. Зачем же она ко мне?
— Я вас слушаю, — начала я.
— Я вам все расскажу, а вы скажете мне, что ему ответить.
Я ничего не поняла из данной фразы, но была абсолютно уверена: прямо сейчас Марина Александровна, так представилась женщина, мне все изложит.
— У вас есть ребенок?
— Да. У меня было пять детей. Сейчас уже меньше.
Отличница и троечница
Маринина семья жила в самом центре Ленинграда. Занимала четырехкомнатную квартиру на четвертом же этаже большого, дореволюционной постройки, дома. Семья была для тех времен большая, мать, отец, двое детей (у Марины есть младший брат), еще с ними жили бабушка и прабабушка, которые, собственно, и занимались детьми и хозяйством. Отец у Марины был профессором, мать — доцентом. Старшая Марина с детства считалась умной (в отличие от брата) и «папиной надеждой». Выданным ей титулом девочка в детстве очень гордилась, старалась соответствовать, и у нее все получалось. С самых ранних лет она внимательно слушала разговоры маминых и папиных коллег, а лет с 12 уже работала папиным секретарем: что-то писала, а потом уже и перепечатывала на машинке. Иногда ее «нанимали» папины коллеги — и тогда ей за работу платили вполне честные деньги, которые она сначала пыталась отдавать маме «на хозяйство», а потом, когда та отказалась, складывала в коробочку. Полтора года она два раза в неделю разбирала бумаги и читала вслух классику старому полуслепому академику — учителю отца, который, овдовев, остался фактически один в большой запущенной квартире. Потом у академика появилась молодая жена из города Кинешма и решительно прекратила Маринины визиты.
На первом этаже в такой же квартире, в том же доме и в том же подъезде жила Танька. Они с матерью занимали одну комнату, в трех других жили инвалид войны дядя Гоша с взрослой умственно отсталой дочерью, семья пьяниц Петровых и тихая старушка Кондратьевна. Мама Таньки работала дворником. Перед большими советскими праздниками бабушка Марины нанимала маму Таньки для генеральной уборки квартиры. Платила хорошие деньги — пять рублей.
Марина с Танькой до седьмого класса учились в одном классе и периодически порывались дружить. Получалось плохо. Танька была веселая и вспыльчивая выдумщица, в учебе — хроническая троечница. Марина — спокойная и послушная отличница. В какой-то момент их общения Марине всегда становилось неуютно, а Таньке — добропорядочно, медленно, да и попросту скучно.
— Давай поиграем в настольную игру, — предлагала Марина пришедшей в гости Таньке.
— А давай лучше сделаем из бумаги бомбочку, наполним ее водой и из окна, с четвертого этажа, выкинем, когда кто-нибудь пойдет, перед ним на асфальт, — выдвигала Танька встречное предложение. — Представь, как он удивится!
После седьмого класса Марина поступила в физико-математический интернат при ЛГУ, а Танька после восьмого фактически закончила свое образование. В это время их общение сошло на нет, хотя они, конечно, здоровались, встречаясь во дворе или в парадной.
Учеба в интернате давалась Марине трудно. Приходилось часами сидеть за уроками и задачами, чтобы хотя бы не скатываться на тройки и двойки (о пятерках речь уже не шла). Несколько раз девушка порывалась все бросить и уйти из специализированного класса.
— И что же тогда? — говорили родные. — Чем займешься? Будешь как твоя Танька?