От окраины к центру
Петербург глазами писателя, который переехал в Москву
О своем городе, который был, которого не было, который всегда внутри, рассказывает Ксения Буржская — писатель, поэт, AI-евангелист виртуального ассистента «Алиса» в «Яндексе».
Между окраиной и центром лежала огромная пропасть, и в ней плескались киты. В детстве я слышала, что существуют люди, которые живут на Горьковской или Пестеля, там старые дома, огромные квартиры с темными, ссутулившимися шкафами, узкими окнами, слепо глядящими в колодцы дворов, парадными с гнутыми лестницами. Эти люди отличались от меня всем: у них было две руки и две ноги, но совершенно иная ДНК.
«Какой красивый город!» — слышала я от всех, кто приезжал погостить. Мой Петербург был панельной точкой, затерянной на карте города. Из окна я видела реку и кормовые поля. Я видела самолеты, вылетающие из Пулково. Я видела изогнутую змею многоподъездного корабля, дальним своим концом уходящую прямо в залив. Я видела сам залив — стальную границу между серым небом и зеленым расплывшимся лесом. Каждое утро я выходила на остановку и ехала на троллейбусе в школу: 10 километров. В троллейбус набивался весь наш микрорайон, в нем было жарко и тесно, и центр казался недостижимым, далеким краем, и я в нем всегда была только туристом.
По праздникам мы ездили в город. Мы так и говорили: «поехали в город», будто сразу признавая свою обособленность. По дороге в институт или на работу я читала. Так до 22 лет в метро я прочла почти всю библиотеку иностранной литературы и отечественных современников, я писала свои первые рассказы на стеклянных выпуклых колоннах в Автово, потому что поезд дальше не шел, а надо бы. Я не могла вернуться домой с затянувшихся вечеринок, потому что это слишком далеко, и так заводила друзей и любовников.
Потом я уехала в Москву и перекрутила свою ДНК. Я поселилась в центре и сама стала спрашивать тех, кто живет на окраинах: вы что, с ума сошли? Зачем жить в этом городе, если вы в нем не живете?
В Петербурге теперь я снова турист. Ищу в памяти важные туристические метки.
Вот когда-то на выпускной нас повезли на автобусе к Университетской набережной. И там у спуска к Неве есть две гранитные скамьи, а по бокам — бронзовые грифоны. Держась за ушки, нужно было загадать желание в будущее. Не помню, что я загадала, наверняка любовь или стать писателем,— в общем, сбылось.
Как-то вечером шла после встречи с читателями по Невскому. Стоит парень с табличкой: «Прогулка на крышу. Сейчас». Пойдем, говорю. «Сейчас?» — удивляется он. «Ну у тебя же написано — сейчас. Значит, сейчас». Ну и пошли.
Грохот кровельного железа, провода, вид. Данил (в свободное от крыш время кладет потолки, живет в коммуналке на Ваське) говорит: «Люди раньше трехметровые были. Иначе зачем такие арки, такие потолки?» Потом говорит: «Есть версия, что город не построили, а раскопали». Ясно, говорю. Хорошо, что мимо не прошла, а то б не узнала.