Портреты маслом
Умбрию называют землей святых. Здесь жил Валентин Интерамнский, которого считают покровителем влюбленных, и Франциск Асизский — в его честь назвали город Сан-Франциско. Но и простые смертные здесь со стержнем: с каждого хоть картину пиши и в рамку ставь. «Вокруг света» представляет собственную галерею героев этого уголка Италии
«Человек эпохи Возрождения». Бронзовая статуя в натуральную величину
Правильные черты лица, прямой нос, прямой взгляд. Солидная полнота, расслабленная поза состоявшегося человека. С самой высокой точки города по-хозяйски осматривает умбрийские окрестности бронзовый Перуджино. Великий мастер эпохи Возрождения, чья Мадонна висит в Лувре, Петр — в Сикстинской капелле, Иисус — в Уффици, а святой Себастьян — в Эрмитаже. Учитель самого Рафаэля. Человек, в чью честь названа главная улица в Перудже, и объект обожания каждого перуджинца.
На самом деле центральный променад умбрийской столицы именуется улицей Пьетро Ваннуччи — так живописца звали «по паспорту». Прозвище Перуджино ему дали коллеги по цеху из продвинутой Флоренции, таким образом элегантно обозвав Ваннуччи деревенщиной. В художественных кругах его не любили, прежде всего за комичную страсть к деньгам. Всю жизнь Перуджино писал женские образы с собственной жены, не желая платить натурщицам. Он брал неподъемное количество заказов и создал целую технологию, чтобы ученики могли выполнять как можно больше работы за него. Говорят, что, разбогатев, Ваннуччи спал на сундуке с золотом, опасаясь грабителей, но отказываясь нанимать охрану.
Пусть флорентийцы и подтрунивали — с современной точки зрения Пьетро Ваннуччи не скряга, а настоящий бизнесмен, боец. Воинственный характер был и остается отличительной чертой перуджинцев. С ними лучше не спорить, и это хорошо понимаешь, стоя под землей посреди огромной крепости, которую жители города закопали буквально собственными руками.
В крепость Рокка-Паолина попадаешь буднично: просто встаешь на эскалатор вместе со спешащими на работу людьми — и оказываешься в подземном городе. Широкая улица, перекрытая арочными сводами где-то высоко над головой, петляет между домов. Вот здесь была лавка, чуть дальше — дом богачей с красивым фасадом. А вот храм, только большая его часть вмурована в стену. Кто же так строит крепости? Не кто иной, как разъяренный папа римский, оскорбившийся непокорностью перуджинцев.
В 1539 году властвовавший над здешними землями папа Павел III повысил налог на соль. Одним из немногих городов, воспротивившихся папской воле, оказалась Перуджа, где главенствовал феодальный род Бальони. Папа повелел силой расправиться с Бальони и на месте самого фешенебельного квартала города построить крепость — Паолину. Архитектор Антонио да Сангалло Младший, прибыв на место, решил не уничтожать квартал, а заключить его внутрь крепости. Следуя идеалам Высокого Возрождения, зодчий хотел сохранить наследие прошлого.
Крепость возвели за рекордные три года, и в течение последующих двух веков перуджинцы ненавидели этот символ порабощения и унижения. При строительстве были снесены три церкви и сотни домов, несмотря на добрую волю да Сангалло. Мало того, горожане платили за это из своего кармана, отдавая в папскую казну гигантский подоходный налог.
После объединения Италии в 1861 году и прекращения ватиканского господства крепость тут же решили снести. Горожане приходили к Паолине ночами, вооружившись молотками, ножами и ложками, и как могли ковыряли исполинские стены. Каждый хотел внести свою лепту в уничтожение папской мерзости. Властям даже пришлось запретить «самодеятельность», потому что несмолкающий стук молотков мешал жителям спать.
Гигантская Паолина была почти полностью уничтожена, оставили лишь квартал Бальони и пару коридоров, по которым сегодняшние перуджинцы буднично ходят на работу. Но обида до сих пор не забыта. Умбрийские пекари никогда не солят тесто в память о «Соляной войне». В любом ресторане региона хлеб, который вам подадут, будет пресным.
«Графиня Бентли». Холст, масло. 2018
«Алессандра Монтани», — с теплой полуулыбкой дама представляется каждому гостю. Она протягивает руку для приветствия, раз за разом копируя собственный жест с точностью до градуса при общей непринужденности позы. Отточенные манеры намекают на аристократическое происхождение, а соответствующая деревенской обстановке простая одежда лишь усиливает это впечатление. Несмотря на наше опоздание, ни одна благородная морщинка на спокойном лице не выдает спешки.
— Должно быть, это маркиза! Маркиза Конти! — мы перешептываемся за спиной хозяйки.
— Да нет, «конте» по-итальянски «граф». Значит, графиня. Как, она сказала, ее фамилия, Дженга? В «Википедии» пишут, это старинный род, они живут в своем замке с XI века.
Алессандра управляет поместьем Борго делла Мармотта, которое относится к владениям тех самых графов Дженга, недалеко от Сполето. Здесь располагается «агротуризм». Это модный формат заведения, который предполагает наличие гостевых комнат, ресторана, террас для отдыха, тенистых садов для прогулок. Но главное, чем «агротуризм» отличается от обычного отеля, — это собственное производство оливкового масла, желательно полного цикла, от сбора оливок до розлива.