В поисках утраченного: почему мы так мало знаем о греческой поэтессе Сапфо
Мировая история полна вещей, которые были утрачены — от вымерших животных до пропавших шедевров. В своей книге «Каталог утраченных вещей» Юдит Шалански пытается ухватить то, что осталось от потерянного. С разрешения издательства Ad Marginem Forbes Woman публикует открыток, в котором Шалански рассказывает о греческой поэтессе Сапфо
Лирика Сапфо появилась около 600 года до н.э. в эпоху архаической Греции, на острове Лесбос, что в восточной части Эгейского моря.
Песни были записаны, очевидно, сразу после кончины поэтессы, в системе, которая позволяла дальнейшее их исполнение, однако никаких указаний относительно музыкального аккомпанемента до нас не дошло. Похоже, они затерялись, задолго до того, как александрийские ученые умы в III и II дохристианских столетиях выпустили полное критическое собрание сочинений Сапфо, прежде разрозненных по антологиям и различным афинским изданиям.
«Каталог утраченных
вещей»
издательства
«Ad Marginem»
Живший в I веке до н. э. Филодем Гадарский недвусмысленно дает понять, что в его время песни Сапфо исполнялись гетерами во время пиров и любовных игр. По некоторым предположениям, наследие поэтессы было утрачено в византийскую эпоху, вследствие банальной небрежности и намеренного систематического уничтожения. В первой половине XII века философ Михаил Италик еще ссылался на Сапфо, и характер этих отсылок позволяет допустить, что он был знаком с ее трудами. Примерно в то же время ученый муж Иоанн Цец утверждает, что стихотворения Сапфо не сохранились. По одной из версий, рукописи сгорели во время пожара 1073 года при папе Григории VII, по другой — были уничтожены в 1204 году при разграблении Константинополя, случившегося в ходе Четвертого крестового похода; есть и такие, кто полагает, что наследие поэтессы было безвозвратно утрачено еще в IV веке, а может, и гораздо раньше, поскольку ни один из поздних грамматиков ее не цитирует.
Расшифровка многочисленных, хотя и не полностью сохранившихся папирусов, проведенная специалистами в последние годы, дала внушительный приток новых текстов. В то время, когда Навуходоносор II опустошает Иерусалим, а Солон правит Афинами, когда финикийские мореходы в первый раз огибают на своих кораблях африканский континент, а Анаксимандр высказывает догадку о том, что природа души подобна воздуху и начало всего сущего содержится в неподдающейся определению праматерии, в то же самое время Сапфо пишет:
Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко, близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос и прелестный смех.
У меня при этом
Перестало сразу бы сердце биться:
Лишь тебя увижу — уж я не в силах вымолвить слова.
Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстро легкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя, глаза, в ушах же —
Звон непрерывный.
Потом жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены, зеленее
Становлюсь травы, и вот-вот как будто
С жизнью прощусь я.
Но терпи, терпи: чересчур далеко
Все зашло...
Еще не родились Будда и Конфуций, еще не явились в мир идея демократии и слово «философия», но железная рука Эроса, слуги Афродиты, правила уже вовсю; он не только бог, в когорте старейших и могущественных, но также недуг с неясными симптомами, который наваливается внезапно, стихия, что застает врасплох, буря, что будоражит море и вырывает с корнем даже дубы, дикий неукротимый зверь, который атакует как молния и, разжигая неодолимое желание, обрекает на страшные муки — горькой, сладостной, выматывающей страсти.
Ничтожно мало дошло до наших дней литературных памятников, созданных раньше песен Сапфо: самобытный Эпос о Гильгамеше, первые гимны Ригведы, будто сотканные из воздуха и света, неисчерпаемые поэмы Гомера, многоликие мифы Гесиода, на все лады вещающие о том, что музы знают всё: Знают, что было, что есть и что будет. Их отец Зевс, мать — Мнемозина, титанида, богиня памяти.