«Так уж все устроено»: роман о мире, в котором материнство перестало быть выбором
Ро — учительница, которая пишет биографию полярной исследовательницы и отчаянно мечтает о материнстве. Сьюзен — мать и домохозяйка на грани нервного срыва. Мэтти — талантливая ученица, чьи планы на будущее нарушает неожиданная беременность. Всех их вместе сводит знахарка по имени Джин. С разрешения издательства «Дом историй» Forbes Woman публикует отрывок из антиутопии Лени Зумас «Красные часы» о мире, в котором женщина не может свободно распоряжаться своим телом.
Дочь
Первую утреннюю сигарету она выкуривает около помойки. Обычно это лучшая за день сигарета, но в последнее время вкус у них какой-то странный. Они как будто оставляют мягкий химический налет на нёбе.
Какое дело каким-то толстым усатым дядькам из Вашингтона до того, как она поступит со своим сгустком? Они с ней даже не знакомы. Им плевать, что маленьких волчат отстреливают с вертолетов. Волчата ― те же дети, они уже сами могут дышать, бегать, спать и кормиться, а сгусток ― еще даже не ребенок. За пределами ее организма он и двух секунд не протянет.
Именно эти усатые дядьки виноваты в том, что случилось с Ясмин.
Которая пела в церкви.
Это была Африканская методистская епископальная церковь. Когда дочь ночевала у Солтеров, а потом утром шла вместе с ними на службу, ей каждый раз становилось не по себе.
А Ясмин говорила: «Знаешь, Мэттс, мне вообще всегда не по себе».
«Глупая белая девочка».
Начинается дождь. Дочь прикуривает вторую сигарету. На математику она не пойдет, пусть даже мистер Сяо разозлится, хотя злить его не хочется ― при встрече он обязательно скажет: «Куорлс, какого черта?» Но на математике будет Нури Визерс, очень надо пялиться на это непотребство. Дочь закрывает глаза, втягивает дым, капли дождя оседают на ресницах.
― Хочешь рак себе заработать? ― прямо перед ней стоит Ро/Мисс.
― Нет, ― дочь роняет сигарету и затаптывает ее.
― Подними, пожалуйста, окурок.
Приходится сунуть его в карман: совсем неохота тащиться к мусорному баку и поднимать тяжеленную грязную крышку. Окурок все пальто провоняет.
― Мэтти, что происходит?
― Ничего.
― Ты никогда раньше не получала четверку с минусом за контрольную.
― Прочитала не ту главу.
― Все еще расстраиваешься из-за китов?
У дочери вырывается отрывистый смешок. Она смотрит на футбольное поле, на растущие за ним разлапистые ели, на темнеющее над ними небо.
― Ты же знаешь, мне ты можешь рассказать. Чем сумею ― помогу.
― Ничем не сумеете.
― А ты попробуй.
«Из-за Розовой стены я очень боюсь ехать в Канаду, а ведьма теперь в тюрьме, и мне нужен план, а плана у меня нет, что бы вы сделали на моем месте?»
А что, если у Ро/Мисс в рабочем договоре прописано, что она обязана сообщать начальству о жестоком обращении с детьми? А тут ведь получается даже не жестокое обращение, а убийство.
Дочь не убийца.
Это пока только клетки, размножающиеся клетки.
И лица пока нет. Сгусток не мечтает и не думает.