Заштормило
После триумфа народного арт-хауса «Аритмия» стало очевидно: тандем Хлебников — Мещанинова — лучшее, что случилось в русском кино в 2010-е. А осенью нас накрыл «Шторм» — сериал-нуар о следователе и нахлынувших чувствах Борис снял по совместному с Наталией сценарию в Кронштадте.
«Героев штормит и колбасит — и природа рифмуется с их состоянием»
Сериал «Шторм» с Анной Михалковой и Александром Робаком в главных ролях — это история следователя, который готов на все, чтобы спасти любимую женщину. Подставить, убить, поссориться с лучшим другом. В ней почти нет комедийных элементов, которые были в «Аритмии». Почему?
Борис Хлебников: Я всегда прошу Наташу, чтобы было смешное, а здесь не хотелось. Некоторые забавные вещи в сценарии остались, но на съемках ушли, так как совершенно не лепились с характерами героев. Мне было тяжело, я никогда так не делал, но правильнее показалось обойтись без юмора.
Когда вы год назад искали дом под Петербургом, чтобы в нем поселиться и писать — это к съемкам «Шторма» готовились?
Борис: Та поездка в итоге не состоялась. Но вообще «Шторм» очень про Питер. Тут сошлись две вещи. Первая — мне нравится работать с местным продакшном «Глобус-фильм». Это выдающиеся люди, которым в России нет равных в области продюсирования и администрирования. Второе обстоятельство заключалось в том, что у нас поначалу в сценарии было много природных явлений: землетрясение, ливень, град.
Наталия Мещанинова: Еще было важно связать все с морем, но потом мы поняли, что это не юг России, а северная история — нуар.
Борис: Я ужасно боялся снимать в Питере в январе и феврале, но напрасно: выдалась белоснежная зима, мороз –15… –20, не было ветра. Кронштадт, где проходили съемки, оказался идеален нам по масштабу — нужен был провинциальный город с населением в полмиллиона. Все это давало ощущение средней полосы — здесь мрачно, а дальше — еще страшнее и неприятнее. У нас достаточно грустная история, и северная суровость делает ее более благородной и абстрактной, не бытовой. Природа рифмовалась с состоянием героев — их тоже штормило и колбасило. Но мы быстро осознали, что не можем представить себе в Кронштадте землетрясение, поэтому остался дождь. А потом все превратилось в зиму.
«Мент — это ускользающая субстанция»
На «Кинотавре», где у вас был премьерный показ серий, кто-то из коллег сказал: «Боря хочет сделать сериал про ментов с человеческими лицами». Справедливо?
Борис: Наоборот, когда мы все это начинали, я вообще не подозревал, что буду снимать про ментов.
Наталия: А я — что писать про них.
Борис: Это не вопрос классовой ненависти, а практический подход. Мент в России сильно отличается от американского. В США менты тоже бывают хорошими и плохими, но все-таки блюдут закон и защищают человека. У нас же мент — внежанровая вещь. Ты подходишь к нему спросить, как пройти до нужной улицы, или он направляется к тебе — это всегда перемена участи. Никто не знает, что произойдет дальше: он покажет тебе дорогу или подкинет наркотики и ты присядешь на много лет? В этом смысле описывать мента как человека сложно, потому что это очень ускользающая субстанция.
С другой стороны, это закрытая и коррумпированная система, она не терпит людей, которые работают не по правилам их сообщества. Но есть более элитное подразделение — следователи. Они не просто доильщики, у них есть повод думать головой. Среди них бывают такие, как наш главный герой, про него говорят в сериале: «Он взяток не берет, потому что адреналиновый мудак».