Список желаний.

СНОБСтиль жизни

Список желаний

Дальняя страна

Текст: Екатерина Златорунская
Иллюстрация: Анна Красная

Летом мы оставались в деревне на целый месяц. Кажется, на весь июль, потому что в августе мы уже загорали на море: длинные песочные пляжи, море – сине-розовое вечером, голубой платок утром, край вышит сбитой яичной пеной. Ночная набережная в огнях. Огни то растягивались полосой, то округлялись в разноцветные одуванчики, желтые, белые, язычки взлетали от ветра, разлетались, приземлялись на ресницы, гасли.

Море мерцало где-то в будущем, а в настоящем родители кричали через закрывающееся окно машины – приедем через неделю, и еще что-то бодрое, пока мы смотрели сквозь слезы, как машина жуком взбирается на горку, набирает скорость и исчезает совсем в дорожной пыли.

Дедушка, чувствительный к нашим слезам, командовал собираться в поселок за мороженым. Мы ехали очень быстро. Дед был гонщик, а машина у него была самая простая и медленная – «москвич» неизвестного года выпуска, и никогда он не ездил на других машинах – красивых, быстрых, легких. Мы пили лимонад и ели мороженое в стеклянном кафе, рядом с дорогой, заплаканные, но уже успокоенные.

– Это какая машина? – спрашивали мы дедушку о проезжающих автомобилях.

– Да какие здесь машины, «Жигули» да «москвичи».

Он смотрел на нас через перекрывающую строгость жалость:

– Плачут они, – повторял дедушка, – плачут они.

Дедушка тоже пил лимонад, пил и фыркал. Сколько газа напустили. Лимонад был как будто хрустальный на звук, желто-солнечный.

Лимонадные пузырьки приземлялись стеклянными шариками и где-то в темноте желудка лопались, как маленькие бомбочки, быстро-быстро, и даже ноги отзывались дрожью на этот маленький салют.

• • •

Мне было пять лет, а двоюродной сестре – восемь. Дед был молодой, и бабушка тоже, но казались такими старыми. И маме было только тридцать четыре, а папе – тридцать семь. Родителям моей сестры – еще меньше. Им не было тридцати, а нам казалось, что за нами стоят горы. А это были молодые люди.

Почти каждое утро на дедушкином «москвиче» мы ездили на большую речку. Дед ловил в реке рыбу, а мы купались в соседнем мелководном пруду. Вместо круга у нас было машинное колесо. Мы с сестрой играли в кораблекрушение, и колесо превращалось в плот, составленный из обломков корабля. На колесе мы плавали по очереди, кто-то лежал, а кто-то толкал «плот с бездыханным телом» к берегу.

Когда выходили из воды, мы в изнеможении падали в песок. Полежав, снова бежали в пруд за сырой рыбой и выносили ее из воды за невидимый хвост.

– Если бы у нас был кинжал, мы бы закололи дикого зверя, – говорили мы с сестрой, откусывая головы призрачных рыб. Пруд вздымался волнами, как дикое море.

Устав от купания, мы бежали к дедушке, он сидел в солнечном дыму, и вокруг него колыхалась тишина, пойманные рыбы в ведре подергивали хвостами, им было тесно. Они чувствовали, как близко река, синяя, летняя, на заднем плане ходили коровы, равнодушно мыча, где-то среди них мычала и наша корова Ночка. Рыбы в ведре тосковали по невозвратной жизни: по лягушачьему пению, по мычанию коров, по водорослям, темноте, они открывали рот и просили: помогите.

– Дедушка, отпусти рыбу.

– На то она и рыба, чтобы ее есть.

В машине из багажника снова доносился этот шепот, безнадежный, затихающий. Мы уезжали от реки. Но и дома, в ведре, они еще полуживые открывали рот, скорее механически, по привычке, уже ни на что не надеясь и ни о чем не прося.

Выпотрошенных рыб подвешивали через пустые глазницы на проволоку, и они висели рядами, как маленькие берестовые лодочки, белые с серебряным отливом, и небо было их рекой. Вокруг рыб ходили кошки, имен у них не было, серая и белая. Кошки изгибались в прыжке, как акробаты, но рыбы оставались недостижимы.

Одну рыбу мы похитили из ведра и захоронили в земле. Могила ее была под черемухой, там же, где стоял дедушкин гараж. На лодочный холмик мы положили две темно-фиолетовые черемушины, и рыба днем и ночью могла смотреть на нас через слой земли новыми глазами. Рядом с рыбой мы погребли петушиную голову, несколько жуков, одну бабочку. Однажды соседская девочка, посвященная в тайну захоронений, принесла мертвого мышонка. Он был маленький, не мышонок, а уже шкурка, шерстка слиплась и затвердела в перламутровый темно-серый панцирь, шея в ржаво-пурпурных пятнах крови.

Мы завернули его в носовой платочек и положили в дедушкин очечник, на могильном холмике разложили мозаику из пуговиц и бутылочных осколков.

Смерть была не страшная. В кустарный склеп через ветви беззаботной черемухи дозированно проникало солнце, и от его лучей витражи на могилах наливались светом, теплели, пьянели на глазах.

Соседская девочка читала молитву. Курицы, ходившие повсюду, посещали устроенные нами захоронения. Мы прогоняли их, но они возвращались, нарушали уединение, и мы выбирались из самоцветной тьмы на свет. Чаще всего мы залезали на крышу дедушкиного гаража. Она не раскалялась на солнце, потому что ее укрывала яблоня. Мы лежали и смотрели сверху вниз на уменьшившийся дом. Иногда бабушка выходила и искала нас. Мы лежали тихо, боясь разоблачения. Бабушка ходила мимо черемухи, курицы выбегали ей под ноги, она ворчала на кур, курицы ответно кудахтали, после небольшой перебранки бабушка продолжала поиски дальше, в саду, а мы слезали с крыши и забегали в дом.

Как звали соседскую девочку, я не помню. Она была маленькая, бледная, сама как мышонок. Их старый дом, где они жили с бабушкой, сейчас уже развалился, и вместо него ничего нет, только трава и небо. Они жили как будто в паутинной тени, и все вокруг них было серое, тусклое, бедное. Горестная старуха, маленькая, худенькая, в платке, завязанном по самые глаза, рассказывала о нескончаемых несчастьях, о Боге, спрашивала, читает ли молитвы наша бабушка. Мы сидели на лавочке около печки, и нам было скучно, хотелось на улицу, на солнце, комнаты пахли скисшими яблоками, старыми тканями, необъяснимой тоской.

С девочкой мы собирали клубнику в белые бидоны. Бегали вниз с холма и снова забирались вверх. Девочка смеялась, а после снова плакала, рассказывала наследственное печальное, но я ничего уже не помню. Где-то сейчас есть эта девочка, наверное, у нее уже свои дети, и она больше не приезжает в нашу деревню. Я ее плохо помню, сестра не помнит совсем, а помнит ли девочка нас?

• • •

Вечером мы садились с бабушкой на лавочку перед домом встречать нашу корову Ночку. Коровы шли друг за другом, самые дальние сливались в большую темную тучу, из нее выплывала Ночка, не сразу вся, а постепенно. Сначала звенел ее колокольчик, потом плотные гладкие бока продирались сквозь казавшуюся бесплотной тучу, потом хвост – вправо, влево, и снова синяя полоса неба. Ночка как будто бы нарочно пропускала поворот к нашему дому, но в последнюю минуту все-таки поднималась тяжело в горку и шла к нам. За ней тянулась соседская корова, бабушка говорила ей строго: «иди к себе». И тут же соседка, бабушкина врагиня, громко звала свою: Чернушка, Чернушка. Соседская корова еще долго стояла в растерянности около нашего двора, а потом, как бы опомнившись, шла на зов хозяйки.

«Чернушка такая же глупая, как сама Клавка», – говорила нам бабушка.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Пробковый спор Пробковый спор

Алгоритмы лезут в бутылку: изобретают новые купажи, разрабатывают рецептуры

СНОБ
Опять и опять «Назад в будущее» Опять и опять «Назад в будущее»

Краткая история ленты «Назад в будущее», вырастившей последнее поколение XX века

Weekend
Пятиминутный путеводитель по теориям заговоров Пятиминутный путеводитель по теориям заговоров

Пять основных направлений полета конспирологической мысли

Правила жизни
В такси на Дубровку В такси на Дубровку

Ищешь живописное место для фотосессии? Советские фильмы знают ответ!

Лиза
Слон арктической породы Слон арктической породы

Уже через несколько лет биологи обещают показать первого живого мамонтенка

ТехИнсайдер
10 неожиданных вопросов Кате Гусевой 10 неожиданных вопросов Кате Гусевой

Расспросили королеву ремиксов Катю Гусеву о вере в приметы и любви к собакам

VOICE
Через санкции к росту Через санкции к росту

Как российская экономика ищет способы сотрудничества с глобальными игроками

Эксперт
Александр Лабас: не авангардист, не соцреалист Александр Лабас: не авангардист, не соцреалист

Голос А. Лабаса — сложный, полифоничный, подчас ускользающий от прямых смыслов

Монокль
Мурат Абулкатинов: Не надо пытаться быть больше, чем ты есть Мурат Абулкатинов: Не надо пытаться быть больше, чем ты есть

Режиссер Мурат Абулкатинов — о том, что ему нравится в шекспировской драматургии

Ведомости
Узорочье древних славянок Узорочье древних славянок

Древняя мода: как выглядела одежда на Руси до XIII века

Знание – сила
Медвежий угол Медвежий угол

Как оргкомитет московской Олимпиады-80 зарабатывал – рубли и валюту

Ведомости
Стимулы вместо принуждения Стимулы вместо принуждения

Чем биржевая торговля сельхозпродукцией может быть интересна бизнесу

Агроинвестор
Японский десант на Великих озерах Японский десант на Великих озерах

Большое поглощение в мировой металлургии все-таки состоится

Монокль
История в фасадах История в фасадах

Число объектов культурного наследия в столице растет

Ведомости
Уйди, нечистая! Уйди, нечистая!

Домовые, кикиморы, лешии: откуда взялись и чему служили

Лиза
Партнер по религиозным соображениям Партнер по религиозным соображениям

Как Россия создает базу для привлечения исламского капитала

Эксперт
Рабби Давид из люфтваффе Рабби Давид из люфтваффе

В 2019 году Бундестаг одобрил введение в Германии военного раввината

Дилетант
Сделать посетителя немного исследователем Сделать посетителя немного исследователем

Что отличает современные музеи? Открытость и исследовательский подход

Знание – сила
Как накормить искусственный интеллект Как накормить искусственный интеллект

Как обеспечить непрерывную работу ИИ и центров обработки данных?

Ведомости
Вьетнамский вклад в импортозамещение Вьетнамский вклад в импортозамещение

Концерн TH Group открыл завод по переработке молока в Калужской области

Агроинвестор
Инфляция в белых халатах Инфляция в белых халатах

Медицинская инфляция может ускориться до 14% к концу года

Ведомости
Земля на стыке гипотез Земля на стыке гипотез

Земля в процессе своего развития расширялась или сжималась?

Знание – сила
Американские горки Американские горки

Группа БКС возобновила торги американскими бумагами через свой инвестбанк

Ведомости
Откуда что пошло на флоте Откуда что пошло на флоте

Повседневная жизнь на парусном военном корабле XVIII века

Наука и техника
Москва на экране Москва на экране

Почему регионы готовы доплачивать за съемки фильмов на своей территории

Эксперт
Вяземские Вяземские

Происходивший от Рюрика княжеский род Вяземских известен ещё со Средневековья

Дилетант
Карманные мозги, что управляют всем: микроконтроллеры от первых 4-бит до IoT-революции Карманные мозги, что управляют всем: микроконтроллеры от первых 4-бит до IoT-революции

История микроконтроллеров от их зарождения до современных тенденций

Наука и техника
«Пишите… А. Куприн» «Пишите… А. Куприн»

Эмиграция сложилась для Куприна не просто трудно, а скорее — трагически

Дилетант
Тюрьма народов Тюрьма народов

Как побег из Алькатраса лишь укрепил имидж легендарной тюрьмы

Дилетант
Культура всегда со страной Культура всегда со страной

Разговор с директором Эрмитажа о роли, которую играют сейчас музеи

Знание – сила
Открыть в приложении