Около Погребничко
Почти каждый вечер в Вознесенском переулке в центре Москвы происходит обыкновенное чудо: явление зрителям театра Юрия Погребничко «Около дома Станиславского».
Здесь не увидишь броских афиш и слоганов: тот, кто «построил» этот театральный дом, убежден: зритель найдет к нему дорогу.
Стекло на двери словно со следами выстрела, скромное фойе, лестница, ведущая наверх, под портретами дорогих людей: Шекспира, Чехова, театрального художника Юрия Кононенко… В фойе второго этажа «Золотые маски» разных лет и за разные спектакли. Они посматривают на гостей из своего зарешеченного «убежища» под служебной лестницей — такова здесь красноречивая сценография выставки достижений.
Отсюда вход в маленький зал, спускающийся каскадом кресел к освещенному прожекторами прямоугольнику сцены. Почти универсальная декорация в ОКОЛО — кирпичная стена под белой краской с листами ржавого железа по бокам — может «украшаться» старым пианино, деревянными ящиками либо знакомой «до прожилок» приметой советской действительности: полуразбитыми скульптурами пионера и девушки с веслом.
В конце 1980-х мы с моей маленькой кузиной «болели» мушкетерами и играли в Констанцию Бонасье, прилипая к телеэкрану, когда в очередной раз шел фильм Юнгвальд-Хилькевича. Чтобы накормить нас, бабушка накрывала перед телевизором импровизированный столик с горячим сладким чаем и бутербродами с «заморской» кабачковой икрой. Мы устраивали дуэли и, распевая «à la guerre comme à la guerre», уносились фантазией на парижские улицы или во дворец французского короля. На всю жизнь «Три мушкетера» соединились для меня со вкусом бабушкиной кабачковой икры, страницами советского издания Дюма, с маленькой «сценой» нашей перенаселенной квартиры. Через книги, фильмы, театр нам тогда открывался большой мир, целая вселенная, умещавшаяся на кухне коммуналки, где сопряженными оказывались самые неожиданные, несовместимые вещи — нитка сурового быта сплеталась с новыми знаниями, душевной жаждой, воображаемыми сферами, где мы мысленно путешествовали. Так и крошечный театр Юрия Погребничко вызывает в зрителях поток сознания и ассоциаций. Здесь «живут» и запросто соседствуют герои Чехова и Вампилова, Ростана и Дюма, Милна и Кэрролла, Петрушевской и Злотникова, Пинтера и Платонова. В моде у них любимые Погребничко бушлаты и шинели, грубые ботинки и вязаные свитера; они читают стихи Бориса Рыжего, Иосифа Бродского, дзенские притчи, поют французский шансон и блатные песни.