Чудеса, да и только?
Удивительные совпадения и счастливые случайности в своей жизни помнят многие. А свидетельства о необыкновенных деяниях святых составляют часть нашего культурного наследия. Но что значит вера в чудесное для каждого из нас? Нужно ли с ней бороться или, наоборот, пробуждать ее в себе? Решаем вместе с экспертами.
Минувшим летом москвичи и петербуржцы были свидетелями того, как многочасовая очередь к мощам Николая Чудотворца терпеливо стоит на жаре и под дождем... В сентябре православная церковь отмечает 680-летие пострижения в монахи почитаемого в России святого Сергия Радонежского, чья жизнь сопровождалась многими чудесами. А что касается частной жизни – нет, наверное, ни одной влюбленной пары, которая не вспоминала бы о счастливых предзнаменованиях, предшествовавших их встрече, и ни одного выпускника, которому не попадался бы на экзамене тот самый билет, что он выучил... или выучил лучше всего. Размышляя об этом, мы в редакции решили, что пора обсудить, какое место вера в чудеса занимает в нашем опыте, – и пригласили для этого разговора двух психологов.
Psychologies: Существует ли такое явление, как чудо?
В.С.: Конечно, существует. Чудо – то, что мы не можем объяснить на данный момент. Вот, например, айфон – помню, в юности родители требовали, чтобы я сообщал, когда приду домой, и я мечтал о том, что можно будет позвонить отовсюду, а не искать автомат, да еще если у тебя нет этих двух копеек… И чудо свершилось: теперь я могу разговаривать с людьми со всего земного шара. В этом нет ничего сверхъестественного, это реальность, но она стала возможной благодаря множеству открытий в разных областях. Как они произошли, как были сделаны? Вот это я считаю чудом. Многое зависит от того, как мы интерпретируем события. Для меня это чудо – скорее не внешнее обстоятельство, а внутреннее состояние. Это как Дед Мороз – я радуюсь, мне интересно, у меня поднимается энергетика. Я с детства живу с этим ощущением.
А.Ю.: У слова «чудо» два смысла: бытовой – так мы называем что-то труднообъяснимое – и мистический: явление, которое противоречит научной картине мира. Существование чуда второго рода недоказуемо по определению: как только появятся доказательства, чудо перестанет быть таковым. Итак, вопрос «Есть ли чудеса?» имеет смысл только с субъективной точки зрения: верит ли данный конкретный человек в чудеса? Лично я в мистику не верю, потому что не вижу для этого никаких оснований. 90% свидетельств о таких явлениях сводятся к фальсификациям, мистификациям и различной психопатологии, оставшиеся 10% – к недостатку информации.
Мы переживаем одновременно экономический спад и религиозный подъем: о желании приложиться к мощам Николая Угодника сообщили 72% опрошенных ВЦИОМ1, и не все они православные. При этом больше половины населения верит в приметы, а треть – в астрологический прогноз2. Почему во время кризисов усиливается вера в чудеса?
В.С.: Когда исчезают ясные перспективы и представления о том, куда мы движемся, естественно верить в чудеса – а вдруг неожиданно произойдут какие-то события, которые изменят нашу жизнь к лучшему? Вторая причина – особенности детского развития, которое в нас запечатлено. В возрасте до 5-6 лет нам всем свойственно магическое мышление, мы верим в Деда Мороза, Бабу-ягу... И когда нам плохо в настоящем, мы возвращаемся на более ранние – возможно, более счастливые – стадии развития.
А.Ю.: В периоды кризиса общество переживает высокую степень неопределенности, страх перед будущим, стресс. В попытках снизить его многие прибегают к суевериям и магическим действиям — это позволяет частично вернуть приятное, хоть и ложное, чувство контроля над ситуацией. В нашей стране для этого особенно благоприятная почва. В советское время многовековые духовные традиции были под запретом, а населению взамен предлагалась квазирелигия научного коммунизма. Когда к концу 80-х она рухнула, образовался вакуум. Те, кто уже был близок к религии, получили возможность практиковать ее открыто, но подавляющее большинство людей оказалось в подвешенном состоянии: целый этаж их психики оказался ничем не заполненным. И тогда сразу же возник огромный спрос на астрологию, магию, различную мистику... Отголоски этого процесса мы переживаем до сих пор. В тоталитарных обществах всегда происходит падение духовного вкуса, население перестает различать, где глубокая многовековая мудрость, а где псевдодуховный фастфуд, мошенничество и откровенный бред, и начинает усиленно потреблять все подряд.
Чем отличается вера в чудо от суеверия?
А.Ю.: В первом случае подразумевается спонтанное вмешательство божественной силы, не регулируемое человеком. Такой подход характерен для зрелых религий, в том числе авраамических3. Суеверие же подразумевает прямой диалог человека с потусторонними силами и возможность магически влиять на мир. Например, если я плюну через плечо, то что-то плохое не произойдет; если я, рассыпав соль, щепотку кину через плечо, мы не поссоримся. Подразумевается весьма фамильярное взаимодействие человека и этих сил. Такой подход характерен для наивной, языческой или психотической картины мира.
Что заставляет людей стоять в очередях к святыням? И кто в них стоит: верующие, или суеверные, или даже те, кто пришел за компанию с другими?
В.С.: Наверное, в очереди стоят и те и другие. Но для меня важней психологический смысл: все идут получить ответы на вопросы, на которые в обыденной жизни они ответа не получают. Когда стоишь много-много часов, вместе с другими, но при этом наедине с собой – разговаривать в таких очередях не принято, – это погружает в медитативное состояние, и происходит внутренняя мощная работа – это то, что в психологии называется «разогрев», подготовка к определенному моменту: он длится мгновение, но ведь инсайты тоже длятся мгновение. И когда наконец наступает момент встречи, соприкосновения с источником знаний, с высшей силой, мы можем получить свой ответ. Мы не знаем, откуда он пришел. На самом деле мы получили ответ из самих себя, открыли в себе источники, которые до этого были закрыты. В обыденной жизни работают психологические защиты, их много, они не дают нам прикоснуться к собственной душе, к своему творческому началу. Вся наша цивилизация направлена на то, чтобы подавить его в нас. Потому что человеком, в котором творчество подавлено, легче управлять – он не верит в самого себя, другие определяют, что ему делать, а не он сам. Но в ситуации этих чудесных прикосновений мы остаемся наедине с собой. И когда мы получаем этот ответ, это на самом деле внутренний ответ, и это нам дает силу, чувство: «во мне это есть». Это особое состояние, ощущение своего собственного бытия, которое мы вносим в свою жизнь. И затем некоторое время распространяем его вокруг себя. Потом этот эффект пропадает, и необходимо прикоснуться к этому источнику в следующий раз.