Диван
Юлия Высоцкая “Я перестала жить ожиданиями”
Кулинарная телезвезда, жена знаменитого режиссера, объект не всегда деликатного интереса... И актриса – это главное. О редких ролях, сильных эмоциях и коротких моментах счастья – наш разговор с Юлией Высоцкой.
Она производит впечатление если и не жесткого, то очень собранного человека. Человека, который умеет трезво оценивать свои силы и знает, как добиваться своих целей. Собственно, так же отзываются о Юлии Высоцкой и те, кто работает с ней на ее телевизионных или ресторанных проектах: целеустремленная, требовательная к себе и другим, решительная. Тем ценнее моменты, в которых вдруг проявляется другая Юлия Высоцкая. Глубокая, переживающая, иногда – неуверенная, иногда говорящая «Я не знаю», но готовая доискиваться до ответов на вопросы, которые не дают ей покоя. Тех, кто видел ее такой, наверняка немного. Но теперь и у нас, зрителей, есть возможность увидеть в фильме «Рай», как Юлия Высоцкая проживает – с другими актерами и один на один с камерой – вымышленную жизнь русской аристократки и героини французского Сопротивления Ольги Каменской. И образ этот оказывается настолько убедительным, что возникает ясное чувство: теперь мы знаем эту актрису лучше, знаем про нее то, что раньше было скрыто...
Psychologies: Вам было трудно работать на этом фильме?
Юлия Высоцкая: Нет, я не могу так сказать. Для меня тяжелая работа – это работа, которая не получается. Когда не можешь найти верный тон, когда с партнерами нет общего языка, когда слова в сценарии или пьесе – чужие для тебя. Вот это тяжело. А тут все очень правильной дорогой шло, весь фильм. То, что воспринимается зрителем как серьезная тема, необязательно оказывается тяжелой работой для актера. Чем выше творческий настрой – простите мне такую высокопарность, – чем люди лучше друг к другу относятся, чем лучше понимают, какое общее дело они делают, тем легче. И неважно, получается в итоге комедия, трагедия или мелодрама. А с «Раем» все было просто идеально, все очень здорово сложилось.
Нет, речь не о трудностях в работе, а об эмоциональной стороне. Вы ведь наверняка готовились, вживались в образ.
Ю. В.: Конечно, готовилась. Андрей Сергеевич (Кончаловский. – Прим. ред.) дал огромные списки книг и мне, и остальным артистам. Литература была для каждого своя. Я, например, читала много воспоминаний русских эмигрантов, книг о концлагерях, в том числе и «Сказать жизни «Да!» Виктора Франкла. Очень большое впечатление на меня она произвела. И конечно, все это заложило основу для роли. А эмоции… Я, когда несколько лет назад прочла роман Джонатана Литтелла «Благоволительницы», думала, что вообще никогда больше не улыбнусь ни одной шутке про евреев… Наверное, год назад я бы совсем по-другому отвечала на ваши вопросы. Но съемки фильма закончились уже давно. И сейчас моя главная эмоция по поводу тех съемок: какое же это было счастье!
В финале ваша героиня совершает невероятный, неожиданный поступок. И все же он выглядит по-своему логичным...
Ю. В.: Абсолютно. И если для вас он выглядит логичным, то я знаю его логику изнутри, знаю намного больше, чем зритель. У меня одних только монологов на съемках было три дня по 6 часов. (Примерно половину фильма составляют эпизоды, в которых главные герои рассказывают о себе, глядя в камеру. – Прим. ред.) Это была черная коробка, в которой ты никого не видишь. Время от времени заходит режиссер. А ты сидишь и рассказываешь свою жизнь. Жизнь героини, конечно, но она и правда уже становится твоей, потому что через какое-то время ты забываешь про камеру. И вот я в общей сложности 18 часов про себя рассказывала. Про детство, семью – ничего из этого вообще в фильм не вошло, там все начинается с Парижа, с Сопротивления. Но я-то все знала с самого рождения героини. Это жизнь, которая была полностью придумана, создана и которую я всю в этих разговорах и пересказала. В фильм в результате вошло, наверное, процентов 15 от того, что я проговорила. Но прожила-то я все 100. И логика финального поступка для меня вытекала и из этих трех дней тоже. Но я в этой логике уверена абсолютно.