Тень сомнений
Мир прошлого был для своих обитателей полон чудес и одухотворен. Теперь, когда тостеры и холодильники разговаривают с нами через интернет, деревья в лесах снабжены QR-кодами, а на сцене выступают умершие звезды, воскрешенные с помощью голографии, кажется, что вскоре техника будет неотличима от магии, а мир вновь наполнится чудесами. Но те ли это чудеса? «Правила жизни» пробуют это выяснить.
Попробуем совершить неочевидный для здравомыслящего современного человека мысленный кульбит и допустить возможность чудес. Пусть сегодня они не могут пробиться через барьеры рациональности, но когда-то мир был насквозь сакрален и одухотворен. Чтобы в этом убедиться, достаточно открыть книгу мифов любого народа, свидетельства средневековых путешественников о диковинных существах «обеих Индий» или записки дореволюционных этнографов.
Научные подходы Нового времени задали другие способы познания, но в народной культуре остались ускользающие следы живых таинственных сил. В конце XIX века женщина из ирландской деревни уверяла писателя Уильяма Йейтса, что «фейри есть, и эльфы есть, и водяные лошади, и падшие ангелы». Пока в Америке вовсю разворачивалась промышленная революция, жители Новой Англии массово охотились на вурдалаков, извлекая из могил тела подозрительных соседей. А в Латинской Америке духи доколумбового мира заходили в патио как к себе домой даже в ХХ веке. Неслучайно именно там зародился литературный магический реализм.
Религиовед Мирча Элиаде одним из первых задумался: что, если в фольклоре есть значительный смысл? А поэтому задача исследователя – не смотреть на народные верования свысока, а интерпретировать магический мир с историко-философской точки зрения, восстанавливая связанный с ним тип мышления.
Элиаде отмечал, что ясновидение, левитация, общение с умершими совершенно реальны для людей традиционных культур. Но дело здесь вовсе не в эпизодических экстрасенсорных способностях. Мифологический мир представляет собой чудесную реальность, там нет необжитых божествами и духами мест и все полно иерофаний – так Элиаде называл проявления священного. Это живой космос, где камни, реки и деревья имеют своих покровителей. Вещи забирает и возвращает домовой, заплутавшего в лесу путника водит леший, и даже у бытовых предметов есть своя воля.
Чудесное приподнимает человека над неоформленной материей, но не дает ему иллюзии всевластия, оставаясь необъяснимым. Античные боги не без причины карали за неуместную гордыню тех, кто пытался с ними тягаться. Одновременно чудо в мифе – явление реальное. Точнее, куда более реальное, чем несимволическое, неразмеченное пространство. Вещь только тогда и была реальной, когда через нее проявляло себя священное. Священное онтологически сотворяет мир. Именно поэтому в народных праздниках раз за разом проигрываются вечные истории.
Фольклор в такой оптике – не старые сказки, а способ познания мира. Сегодня с чудесной реальностью почти невозможно столкнуться напрямую. Неконтактные племена прозорливо предпочитают с нами не общаться, кидая копья в сторону пролетающих вертолетов. Но изредка сакральное мироощущение напоминает о себе и нам, рождая странный трепет. Например, когда сбывается истина искусства или переживание природы будит восприятия, не сводимые ни к каким категориям обыденной жизни. Не зря говорят, что в любом эстетическом опыте есть что-то метафизическое.