Лев Данилкин — о том, за что не любит Набокова и Довлатова

EsquireКультура

Писатель Лев Данилкин — о лучших русских книгах XXI века, встрече с Пелевиным и гениальности Лимонова

Автор ЖЗЛ Ленина и Гагарина, лауреат «Большой книги»-2017 и один из главных русских критиков рассказывает, за что не любит Набокова и Довлатова, почему отказался писать биографию Пелевина и как встречался с Барнсом, Фраем и Сорокиным.

Игорь Кириенков

Фотограф: Татьяна Мейдман

Первые книги

Я лет до семи ненавидел читать — меня заставляли, чуть ли не силком, тыкали книжкой в харю, как Ваньку Жукова селедкой. Я сломался на «Незнайке» — то ли отец, то ли мать заупрямились и не стали дочитывать вслух какую-то главу до конца. Носовское остроумие уже тогда на меня действовало, как НЛП, мне было невтерпеж, и я принялся сам.

Уже класса с третьего я читал запоем — в школе даже больше, чем когда в «Афише» работал. Особенно летом, это была деревня Гавриловка, в Тамбовской области, там была фантастическая библиотека, и я набирал там книги и начинал их читать прямо на ходу, как Листик, которого Незнайка за это в осла превратил. Я бы даже не заметил, наверно. В той библиотеке было все и сразу, все книги, которые в моем Одинцово были почти недоступны, — от «Графа Монте-Кристо» до «Вниз по волшебной реке» Эдуарда Успенского.

Классе в шестом я случайно наткнулся на толкиеновских «Хранителей», про которых отродясь ничего не слышал — просто начал читать и провалился в эту книгу. Перечитывал, наверное, раз сто. Это единственная книга в жизни, которую я украл из библиотеки, — просто не мог с ней разлучаться надолго, она абсолютно как кольцо сауроновское на меня действовала. Она до сих пор у меня лежит — и вырванная страница в ней, со штампом. Потом, уже классе в 10, я пытался переводить «Хоббита», но сломался на всех этих бесконечных односложных английских глаголах в песнях. «Хоббита» я люблю, но уже поменьше; про то, что есть вообще продолжение — «Две твердыни», «Возвращение короля» — я узнал лет в 16, прочел один раз и больше не перечитывал. «Хранители» — священная книга, а это какая-то беготня, по горам по долам ходят шуба да кафтан, не то совсем.

Книги, которые хочется перечитывать

Сейчас я вообще ничего не перечитываю, а в детстве часто читал одни и те же книги каждый день, буквально каждый, и так годами. Самое сильное психотерапевтическое воздействие на меня оказывали «Том Сойер» и «Незнайка на Луне»: в особенно депрессивные моменты я мог перечитать их два раза за день, с любого абзаца. Мне до сих пор нравится читать вслух кому-нибудь «Незнайку» — как вот у Рубанова герой, который читает вслух начало лимоновского «Эдички», когда ему плохо.

Поразившая книга

Я с детства интересовался всем, что связано с историей, от Геродота до серии «Пламенные революционеры». Странно об этом вспоминать, но в 16 лет на меня дикое впечатление произвело «Красное колесо» Солженицына, которое я тогда прочитал целиком. Я подсел на его эпическую версию развала России, но это недолго продлилось, и сейчас меня от Солженицына воротит, от всех этих проповедей и наставлений, как нам надо избавиться от «азиатского подбрюшья» и молиться на Столыпина-вешателя. Ненависть к Ленину, которой он буквально сочится — тоже не мое, не моя икона. Мне не нравится сам его проект — навязать представление, что советская система была исторической ошибкой. Этот проект сейчас победил, эти идеи доминируют — и это тоже мне не нравится, я всегда болею за «андердогов», за проигрывающих.

Школьная классика

В шестом классе я прочитал «Преступление и наказание» и был помешан на Достоевском, вплоть до коллекционирования книг Игоря Волгина и Людмилы Сараскиной. Потом я перешел в филологический класс 67 школы в Москве: мой учитель Лев Соболев особенно ценил Толстого и хорошее знание его текстов. Мы должны были помнить, какого цвета была собачка Платона Каратаева (лилового!), «диктанты» писали по «Войне и миру»: кто такие берейторы, что такое плерезы, вот это все. Я закончил 67-ю чуть ли не со всеми тройками, кроме литературы и истории, но зато в университет после соболевского класса поступил с четырьмя пятерками.

Я, наверное, могу теоретически перечитать сейчас всю эту «школьную классику» и наверняка кучу всего такого увижу, чего не понимал. Но я знаю, что у меня нет времени на романы, я кучу других важных книг не прочел — по истории и социологии. Художественная литература перестала быть для меня фетишем вообще, мне страшно нравится, не знаю, прочесть пару рассказов Валентина Распутина, которые я не знал, где-нибудь в самолете, или, там, Платонова, но выделить неделю на «Каренину» или «Карамазовых» — нет, конечно.

Если уж на то пошло, мне кажется, художественная литература перестает быть силой, которая структурирует общество, она стала нишевой, досуговой, по сути, сферой. Это раньше считалось, что есть настоящие писатели — люди с воображением, которые могут сотворить мир и таким образом его объяснить, и есть авторы нон-фикшена — поденщики-компиляторы, которые из-за бедной фантазии вынуждены работать с готовыми фактами. Сейчас эта романтическая концепция потеряла свою силу: гением может быть и тот, кто не выдумывает историю, как Барнс или Дэн «Террор» Симмонс, а отбирает несколько важнейших из миллиона уже существующих, как Малкольм Гладуэлл. Ну, то есть, «Некто Гитлер» Себастьяна Хафнера для меня ценнее фейхтвангеровского «Успеха».

Секретные шедевры

Недавно я прочел книгу выдающегося социолога Георгия Дерлугьяна «Агент Бурдье на Кавказе» — это такая биография советского человека, который под влиянием исторических обстоятельств в 90-е превратился в лидера сепаратистов и чуть ли не в исламского боевика; история развала СССР, рассказанная через историю одного точно выбранного автором героя. Сейчас я понимаю — вот идеальная биография живого человека, вот так мне нужно было писать биографию Проханова. Это блистательная по всем параметрам книга; и почему я не знал про нее раньше? Вообще, Дерлугьян — крупнейший историк и один из самых умных людей, которых я знаю.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

«Если что-то я оставлю после себя – это дети и фильмы» «Если что-то я оставлю после себя – это дети и фильмы»

Наталия Кончаловская взяла интервью у отца, режиссера Андрея Кончаловского

Правила жизни
Золотая рыбка: как снизить цены на продукты питания Золотая рыбка: как снизить цены на продукты питания

Цены на продукты взвинчены, но их можно снизить

Forbes
А пока мы только дети А пока мы только дети

Андрей Подшибякин о том, почему пора повзрослеть

GQ
«Все, что вы найдете на улице, — свинец». СМИ Латинской Америки о кризисе в Венесуэле «Все, что вы найдете на улице, — свинец». СМИ Латинской Америки о кризисе в Венесуэле

Большая половина стран континента поддержали Хуана Гуаидо

Forbes
А что, так можно было? 8 безумных способов заработать миллион долларов А что, так можно было? 8 безумных способов заработать миллион долларов

Эти истории заставят тебя, наконец, поверить в чудеса!

Playboy
Врешь, не пробьешь: чем защищаются современные танки Врешь, не пробьешь: чем защищаются современные танки

Новейшие технологии, которые используются в современных танках

Популярная механика
Йога для лица: 5 простых упражнений, которые избавят от морщин Йога для лица: 5 простых упражнений, которые избавят от морщин

Ты когда-нибудь слышала про йогу от морщин?

Cosmopolitan
Живучие не по правилам: невероятные истории выживания на глубине, в снегах и в пустыне Живучие не по правилам: невероятные истории выживания на глубине, в снегах и в пустыне

Об удивительных случаях выживания в самых невероятных обстоятельствах

Maxim
Стоимость смартфонов в магазинах: почему она сильно отличается? Стоимость смартфонов в магазинах: почему она сильно отличается?

Стоимость смартфонов в магазинах: почему она сильно отличается?

CHIP
Упс! 5 самых частых неловких ситуаций в постели (ты не одинок) Упс! 5 самых частых неловких ситуаций в постели (ты не одинок)

Какое твое худшее воспоминание о провале, случившемся в постели?

Playboy
Статусная крипта: изменит ли проект Гуцериева индустрию цифровых валют Статусная крипта: изменит ли проект Гуцериева индустрию цифровых валют

Изменит ли проект Гуцериева индустрию цифровых валют

Forbes
5 ужасных утренних привычек, которые портят тебе весь оставшийся день 5 ужасных утренних привычек, которые портят тебе весь оставшийся день

Какие утренние привычки рушат весь ваш оставшийся день

Playboy
10 ошибок, которых не совершают сильные люди 10 ошибок, которых не совершают сильные люди

Мы способны стать сильнее, если будем избегать некоторых ошибок

Psychologies
Дорога к автосервису: как меняется рынок эвакуации автомобилей Дорога к автосервису: как меняется рынок эвакуации автомобилей

Рынок автомобильной эвакуации «уберизируется», сокращая издержки бизнеса

Forbes
Я себя обесцениваю Я себя обесцениваю

Среди нас есть те, кто себя совсем не ценит и заявляет об этом вслух. Почему?

Psychologies
7 замечательных фактов о фильме «Джентльмены удачи» 7 замечательных фактов о фильме «Джентльмены удачи»

Все важное о великой советской комедии «Джентльмены удачи» в одной статье

Maxim
Долги, солдаты и сны Мадуро. Что ждет Венесуэлу? Долги, солдаты и сны Мадуро. Что ждет Венесуэлу?

Политологи и историки о попытке свержения Мадуро и ее возможных последствиях

Forbes
Тоталитаризм, КГБ, насилие, жесткий секс и наука в фильме «Дау» Тоталитаризм, КГБ, насилие, жесткий секс и наука в фильме «Дау»

Совершенно безумный проект о жизни в изолированном институте

GQ
Sukhoi проигрыш. Как начался новый зимний сезон санкций Sukhoi проигрыш. Как начался новый зимний сезон санкций

США заблокировали поставки российских самолетов Sukhoi Superjet в Иран

СНОБ
Почему в России взрываются дома Почему в России взрываются дома

Почему в России взрываются дома

Forbes
От 70-х до От 70-х до

Мода капризна и переменчива, но при этом циклична

Cosmopolitan
Лабораторная работа Лабораторная работа

Алексей Ремез строит бизнес на цифровой диагностике онкологических заболеваний

Forbes
Ждем в России! Ждем в России!

Ждем в России! Автопроизводители оптимистично смотрят на российский рынок

АвтоМир
Как Крепыш со Сметанкой коневодство поднимали Как Крепыш со Сметанкой коневодство поднимали

История лошадиных пород. Ты научишься отличать английских скакунов от мейн-кунов

Maxim
Почему «Крид 2» разваливается на части? Почему «Крид 2» разваливается на части?

Странный сюжет, ломаный русский и уставший Сталлоне

GQ
Белый дом Белый дом

Этот дом неподалеку от Квебека зимой укутывает снег

Seasons of life
А вам Слабко? А вам Слабко?

Ради сына жительница Челябинска изменила жизнь и похудела на 49 килограммов

StarHit
Битва с экстрасенсами: самые громкие суды против программы и ее участников Битва с экстрасенсами: самые громкие суды против программы и ее участников

В истории «Битвы экстрасенсов» было и несколько судов

Cosmopolitan
9 быстрых фактов о торпедах! 9 быстрых фактов о торпедах!

9 быстрых фактов о торпедах!

Maxim
Любимица народа: как Мишель Обама стала первой леди США Любимица народа: как Мишель Обама стала первой леди США

За каждым сильным мужчиной стоит сильная женщина

Forbes
Открыть в приложении