Писатель Алексей Иванов — Forbes: «Мы неверно представляем Россию до революции»
24 января вышел новый большой художественный роман Алексея Иванова «Бронепароходы» — о речном флоте в годы Гражданской войны. Роман, мощный и трагический, показывает, как на реке, на суше, в промышленности, политике и частной жизни шла борьба за будущее. Литературный обозреватель Forbes Life Наталья Ломыкина узнала у писателя, как история отражается в романе и почему буржуазный строй больше соответствует природе человека.
Алексей Иванов, автор романов «Географ глобус пропил» и «Сердце пармы», в новой книге, как всегда, связывает в тугой узел несколько сюжетных линий, каждой из которых вполне хватило бы на самостоятельную повесть, и отвечает на важный вопрос: что может сделать обычный порядочный человек, когда его привычная жизнь рушится, а впереди – неизвестность.
Роман «Бронепароходы» из списка самых ожидаемых книг года вышли одновременно в бумажном формате в издательстве «Рипол Классик» и в виде аудиосериала на платформе «Букмейт» (читает Сергей Бурунов). Литературный обозреватель Forbes Life Наталья Ломыкина уже прочла роман и поговорила с Алексеем Ивановым об особом мире речной России, о революции, белогвардейцах и женщинах на реке.
— Такие романы не пишутся в одночасье. Когда появилась идея написать об этом периоде истории и о речных пароходах? Признаюсь, я узнала слово «бронепароходы» из вашего романа, а когда оно возникло в вашем поле?
— Мои родители — речники, и все детство я жил возле судоремонтного завода. Порядок жизни там был несколько иной. Скажем, лето означало навигацию, и многие мои одноклассники уезжали с родителями в рейсы. Зимой на субботники нас гоняли в затон расчищать снег с судов. Учебную практику, обязательную для советского школьника, я отрабатывал на буксире-толкаче, так что вообще-то я — судовой плотник. Даже в пионерлагерь нас возили на речных трамвайчиках. Так что про войну на реках, про бронепароходы и флотилии я знаю столько, сколько себя помню.
Те, кто жил на Волге и на Каме в советское время, помнят такой теплоход-музей — «Волгарь-доброволец». Это бронированная и вооруженная канонерка Гражданской войны. Каждый сезон «Волгарь» мотался по рекам, швартовался в городах, и школьников водили по нему на экскурсию, рассказывали о сражениях флотилий. Девочки скучали, а пацанам нравилось. Я раз сто бывал на этом судне, рассматривал пулеметы, пушку, диораму в экспозиции. Тогда впервые и узнал о событиях, которые сейчас легли в основу романа. Рано или поздно я должен был об этом написать.
— Тогда вопрос другой: когда так близко знаешь тему, о ней иногда написать бывает даже сложнее, чем о новом. Как строилась работа над романом, какой материал вы собирали? Пришлось ли в себе что-то «выключить»?
— Выключать, слава богу, ничего не пришлось, а включать — да. Эта история у меня была в советской матрице, а советский базис нельзя считать надежной основой романа. Нам же все врали. И война была не такая, как когда-то я слушал на «Волгаре-добровольце», и люди были не такие. Все пришлось изучать заново.
Делать исторические события сюжетом романа в XXI веке уже архаика. Есть замечательные историки речного флота — Иван Черников, Алексей Коробейников, Александр Широкорад, и о войне флотилий они расскажут лучше писателя. У писателя должны быть свои сюжеты, просто их необходимо завязать на исторический сеттинг.
А для собственных сюжетов нужен более широкий контекст. Поэтому я взял и убийство Великого князя Михаила, и захват золотого запаса Российской империи в Казани, и ижевское восстание, и конкуренцию огромных пароходств, а самое главное — борьбу нефтяных компаний братьев Нобель и Shell за технологии, за новые месторождения, за Россию как рынок сбыта. И уже эта борьба вовлекает в себя и Троцкого, и Колчака.
Лет восемь назад я заинтересовался историей мировой и отечественной промышленности. Я прочитал замечательную книгу Дэниела Ергина «Добыча» про историю мировой борьбы за нефть — это очень известный документальный бестселлер, он получил Пулитцеровскую премию. Оказалось, что промышленная война в России — это просто кладезь сюжетов: тут и инженеры, и наемные убийцы, и ученые, и строители, и транспортники ( в том числе те, кто плавал на речных пароходах), и бизнесмены. Поэтому мне захотелось, чтобы в моей истории с бронепароходами приняли участие промышленники: бизнес-войны — это ничуть не менее интересно, чем социальные войны.
Но двигатель романа — люди. Они любят и ненавидят, они мстят, они пытаются сделать карьеру, отстаивают свои убеждения и вступают в конфликты. Для них чудотворная икона важна не меньше концессии (вид частно-государственного партнерства, когда государство привлекает бизнес, чтобы повысить эффективность использования его собственности — Forbes Life) на нефтеносный район. Люди делают выбор и совершают поступки, и все прочее — только следствие того, что творится в их душах. Так что давние экскурсии по «Волгарю-добровольцу» и труды современных историков не определяют сути романа. Суть — в живом чувстве. В природе человека.
Я считаю, что социалистическая революция 1917 года строила общество на тех вещах, которые не соответствуют этой природе. Да, она несовершенна. Человек ленив, глуп и корыстолюбив. Но буржуазный строй нашел способы поставить несовершенство природы человека на службу обществу: проще говоря, лень приводит к прогрессу, глупость лишает конкурентных преимуществ, корыстолюбие увеличивает налоговые поступления. А советский строй предпочел ломать эту природу.