«Паства не хочет видеть меня либералом». Что бывает со священниками, которые поддерживают оппозицию
7 апреля протоиерей Алексей Уминский записал видео с просьбой допустить врача к Алексею Навальному, а 9 апреля на телеканале «Спас» его обозвали «преступником в рясе» и потребовали проверить на экстремизм. Спецкорреспондент «Сноба» Алексей Синяков поговорил с еще несколькими клириками РПЦ, выступавшими в защиту оппозиционеров, и узнал, зачем они это делали, как их за это наказали и почему большинство священников боятся защищать политзаключенных
Отец Александр и письмо полицейским
«Все, что сейчас происходит, — фашизм», — подбирает определение последним событиям в стране отец Александр Парфенов. Он с сожалением вспоминает закон о просветительской деятельности, закон о работе экскурсоводов и недавнее закрытие ФБК*. Отец Александр родился в семье инакомыслящих, а в 1980-х годах понял, что эстетику и учение православной церкви можно противопоставить советской идеологии. «В церкви есть певчие и иконы. А это совсем иной мир, чем лозунги и гимны», — сравнивает он. Александр Парфенов был студентом семинарии при Троице-Сергиевой лавре, прихожанином Андроникова монастыря, а когда монастырь открыл свое подворье в Ростове Великом, то переехал туда служить.
«Это был настоящий “ветер перестройки”, — признается отец Александр. — Я хотел не просто служить, но еще заниматься восстановлением историко-культурного наследия и проводить реставрационные работы. Хотел приехать в область и изменить жизнь вокруг себя. Мы, молодые священники, хотели восстанавливать Россию».
В Ярославской области у отца Александра появился приход и родились четверо детей. С 2013 по 2019 год он служил в Петровском благочинии Ярославской епархии в храме Казанской иконы Божьей Матери села Скнятиново, постоянных прихожан которого можно было пересчитать, как апостолов: их было всего 12. Уже тогда к отцу Александру стало приходить понимание, что в провинции почти ничего положительно не меняется.
Шесть лет назад он встал на защиту Горы святой Марии — места со святым источником и древними курганами, которое упомянуто в летописи под 1216 годом и которое хотели срыть для добычи щебня. На горе отец Александр устраивал колокольные концерты, звал на нее паломников и водил там экскурсии, пытаясь таким образом привлечь внимание к ее возможному уничтожению. Тогда же он провел собственное расследование, чтобы выяснить, кому нужна историческая земля, а позже посмотрел несколько расследований Навального и понял, что коррупционные схемы, про которые говорит политик, мало отличаются от того, что происходит вокруг «святого места».
С этого момента у священника начались конфликты с местным духовенством. «Когда ко мне приехал знакомый, он решил познакомиться с одним местным священником и по душевной доброте рассказал ему, что дружит со мной. Этот священник ответил, что от меня надо держаться подальше, “потому что либеральными взглядами я разрушаю свои добрые начинания”». По словам отца Александра, большинство клириков епархии поддерживают решения власти, а любой гражданский активизм считают опасным.
Иногда у священника случались споры с прихожанами, которые он со временем прекратил, потому что уверен, что многие люди после 2014 года перестали слышать противоположную точку зрения, а спорить с ними теперь — бесполезно. «Ко мне обращались миряне и говорили: как вы можете Навального поддерживать?! А я им говорю, что слепая поддержка власти приносит вред нам же — например, мы дышим воздухом с мусорных полигонов, которые строятся в Ярославле…»
В сентябре 2019 года отец Александр подписал письмо священников в защиту фигурантов «московского дела», когда 32 человека подвергли уголовному преследованию — по версии МВД, за участие в беспорядках и нападениях на сотрудников полиции во время акции за допуск независимых кандидатов на выборы в Мосгордуму. «Речь в нем шла не о политической повестке, а о призыве к правоохранителям еще раз задуматься и не репрессировать молодых людей. Я не боялся».
В декабре в Ярославской епархии узнали, что отец Александр сдал в музей архивные документы XVIII–XX веков, найденные им в приходском храме: исповедные росписи, брачные обыски и приходно-расходные книги. Сам священник уверенно полагал, что на государственном попечении они будут в лучшей сохранности, чем в церкви, потому что в ней не было для этого условий — документы могли там просто-напросто испортиться или исчезнуть. Официально по этой причине отца Александра отстранили от служения 24 декабря 2019 года — запрет на его служение был установлен судом Ярославской епархии и продлится пять лет, но священник говорит, что решение было принято по совокупности: повлияла и борьба против карьера, и выступления в соцсетях. «На самом деле меня изгнали из епархии. Решение церковного суда зафиксировало: я могу поступить в любую другую епархию, кроме своей, — объясняет он. — Причем в любое время».
После отстранения от служения отец Александр стал работать экскурсоводом в Ростове. Он рассказывает, что в 20 километрах от его дома начинается территория другой епархии — Переславской, — но там служить он пока не торопится: «У меня есть гражданская позиция, которая будет мешать коллективу, в котором я буду служить. Понимаете, священство — это созидательная работа, собирание верующих, преображение пространства и людей вокруг себя. А я бы хотел быть священником на своих принципах. Но паства, может быть, не хочет видеть меня либералом». При этом отец Александр понимает священников, которые боятся выступать в защиту задержанных на митингах и исторических памятников: «Навлекая гнев властей, можно разорить главное дело священника — его паству. Поэтому лучше не высовываться, дабы сохранить возможность проповеди. Все как в советское время».