Дворцовый переворот
Свою коллекцию Chapurin Haute Couture Игорь Чапурин представил в конце ноября. ОК! встретился с дизайнером в его бутике ровно за неделю до показа и поговорил о концепции, сроках и специфике производства. Без тайн царского двора тут не обошлось. Да и само дефиле состоялось в Петровском путевом дворце, что тоже не случайно. Но обо всем по порядку
Нашу беседу Игорь начинает с воспоминаний: «Этому бутику, в котором мы сейчас разговариваем, уже тринадцать лет. Тринадцать лет назад, находясь на горнолыжном курорте, я нарисовал его интерьер на салфетке. Быть может, его строгие геометрические линии повторяли как раз мои виражи на трассах. Быть может. И ровно как я тогда нарисовал его на салфетке, так мы его и построили».
В продолжение горнолыжной темы. Я вот могу похвастаться, что у меня есть ваш лыжный костюм ярко-салатового цвета. Он до сих пор жив и актуален. И всегда выделяется на склоне. А десять лет назад ему вообще не было равных...
Да, помню, был такой. А знаете, я учил кататься на лыжах Алёну Долецкую. У нее был наш костюм кипенно-белого цвета. Белее этого костюма не было ничего. И даже среди белого снега я мог легко найти Алёну на склоне. Мы умели отличаться. А за эти добрые десять лет у нас много чего появилось. Появились скейты. И глобальный проект с Clarins. Мы первый русский бренд, который создал коллаборацию со старейшим французским косметическим брендом. Мы сделали уже три палетки, сейчас на подходе четвертая. А еще мы сотрудничаем с Mercedes. И есть Mercedes by Chapurin S-класса, который стоит теперь в основной линейке продаж.
Здорово! Такими коллаборациями можно только гордиться. Получается, вы во многом первооткрыватели в нашей русской индустрии.
Получается, да. Например, мы как бренд впервые в отечественной фэшн-индустрии стали делать мебель. Первый мой интерьерный опыт — в ресторане «Весна» Аркадия Новикова. Мой первый театральный опыт — с Олегом Меньшиковым. Мой первый балет — в Большом театре. Одна из последних моих работ — это «Пассажирка» в «Новой Опере». Тема сложная — Освенцим. Это даже не про политику, а про социум, про то, как легко и просто можно прийти к тому, чтобы построить «фабрики смерти». А при этом Германия на тот момент — высокоразвитое общество, в котором уже были автомобили и самолеты. И вдруг в одночасье это общество в едином порыве превратилось в людоедов. Это страшно. Я считаю, что людям нужно напоминать об этом. Наши страшные древние инстинкты дремлют в нас по-прежнему.
Мне интересно, как вы работаете над образами для театральных постановок: какой процент исторической достоверности должен присутствовать?
Когда приглашают фэшн-дизайнера создавать театральные костюмы, то ждут совершенно иного прочтения и подачи, чем в работе обычного театрального костюмера. Коротко о самом спектакле: корабль с немецкой богемой отправляется из Германии в Бразилию. На нем в том числе оказывается пара: он — будущий посол Германии в Бразилии, она (это становится известно случайным образом) — бывшая надзирательница в Освенциме. Действие разворачивается в 50–60-е годы прошлого столетия. Время элегантное и очень красивое. После войны люди стремились уйти от ее ужасов и вообще стереть ее из памяти. Это время Диора. Мне очень хотелось окунуться в этот период. Я пытался перенести себя в это время с помощью машины времени и представить, как бы я одевал эту богему. А что касается формы фашистов, то там всё передано в точности до миллиметра. Это сделано нарочито, чтобы усилить контраст. Любой художник должен иметь гражданскую позицию. Мне кажется, у нас всё получилось. И по визуальному ряду, и по режиссуре. Сходите в «Новую Оперу».
Кстати, о гражданской позиции. Сейчас на подиуме так много лозунгов и политических заявлений. Мода — это всё равно общественное явление. Сложно ведь оставаться невовлеченным. Что скажете?
На данный момент я сделал двенадцать шоу в официальном парижском расписании Недели моды. И я всегда спокойно и гордо говорил каждому журналисту, что я русский дизайнер. Что во мне русского — это не вопрос крови. Например, первая показанная коллекция была инспирирована Большим театром и называлась «Один день танцовщицы». Вторая (я счастлив, что случайно наткнулся на черно-белый фильм Стэнли Кубрика) — «Лолита», потом был показ, посвященный легенде об Анастасии, позже — «Анна Каренина»... И был поезд, и был дым. Вот моя гражданская позиция. Я отторгаю восприятие России как только лубочной, валенковой, пьяной и черноикристой. Мне эта Россия понятна, но не близка. Художник должен быть скорее модератором, быть прогрессивным и рождать новую действительность, а не потакать течениям и коротким волнам трендов. Моя задача — создавать будущее, моя задача — показать на Западе, что русский дизайн — самобытный, концептуальный и яркий. И сами вещи персонализированные, в них много души. Вот с такой идеей я живу. И меня это устраивает.