Языком танца
Танцору Ильдару Гайнутдинову всего 18 лет. Но в свои юные годы он добился высот, к которым многие стремятся десятилетиями. Он становился победителем крупных международных проектов «Танцуют все» и World of Dance – Polska, был финалистом «Танцев» на ТНТ, участвовал в номере Юлии Самойловой на «Евровидении-2018», с 14 лет является солистом театра Аллы Духовой Todes. Его путь — череда преодолений и невероятных событий.
Ильдар, с чего началось твое увлечение танцами?
Мама рассказывала, что страсть к танцам я стал проявлять, еще будучи совсем маленьким. Как только слышал музыку, сразу начинал двигать ногами и руками в такт.
В танцевальную школу тебя мама отдала?
Да, причем достаточно поздно — мне было семь с половиной лет, когда она отвела меня на обучение танцам в школу-студию Todes. Если честно, я рос очень замкнутым ребенком, у меня не было потребности в общении, я не умел налаживать коннект с людьми. Врачи ставили диагноз «аутизм». Сейчас я понимаю, что мама всеми силами хотела мне помочь социализироваться. И это стало одной из причин, по которой она меня отдала в Todes.
Как быстро тебе удалось адаптироваться в коллективе?
Мне всё там было интересно! Я понятия не имел, что такое профессиональные танцы. Мы занимались растяжкой, отрабатывали технику, учили связки. Было сложно, но я искренне хотел заниматься и продолжал работать. Не было такого, чтобы я танцевал из-под палки. Тогда меня здорово поддержала Алла Духова — подарила мне грант на бесплатное обучение в студии. Алла Владимировна поддерживает творческих детей. В ее студии, например, бесплатно занимаются ребята из детских домов... Так вот, именно Todes стал для меня первым толчком к внутренним изменениям. Потом начались выступления. Когда ты выходишь на сцену, то не можешь не раскрываться перед зрителем. Нужно взаимодействовать с аудиторией. У меня потихоньку убирались блоки, зажимы, мои внутренние шоры. Язык танца научил меня быть коммуникабельным. Мне было важно доказать в коллективе — на деле, а не на словах, — что я чего-то стою.
Свой первый выход на сцену помнишь?
Конечно! Мне было 8 лет. Это был групповой танец в составе школы-студии, я стоял где-то сбоку в самой последней линии. Подкашивались коленки, я напрочь забыл все движения. В глаза бил яркий свет — всё вокруг черное, зрителей не видно... Но на тот момент сам факт, что я вышел на сцену, уже был для меня достижением. Я переборол страх, сделал первый большой шаг.
Солировать уже тогда хотел?
Задумывался об этом. И через два года стал солистом рабочей группы Todes.
Получается, что у тебя было насыщенное творческое детство. Оставалось время, чтобы поиграть с мальчишками во дворе в футбол или просто погонять в свое удовольствие на велике?
Я был занятым ребенком. Помимо танцев занимался в «Школе юного дворянина» при Пушкинском музее. Там нас обучали правилам этикета, фехтованию, общению с противоположным полом. У нас были самые настоящие балы в стиле XIX века. Кроме того, я увлекался дайвингом, актерским мастерством и рисованием — индивидуально занимался с преподавателем по изобразительному искусству. В свое время даже побеждал в двух всероссийских конкурсах рисунков.
«Драмкружок, кружок по фото, хоркружок — мне петь охота». У тебя нет сейчас ощущения, что тебе не удалось сполна насладиться детством?
Нет. У каждого разные понятия, что такое счастливое детство. Кому-то нравится гулять, кому-то — гонять в футбол и играть в казаки-разбойники. У меня не было ощущения, что я устаю и хочу отдыхать. Чем бы ни занимался, я делал это в свое удовольствие. Меня увлекал сам процесс. Танцы, творчество — это и есть моя жизнь, другой жизни я не искал.
Как складывались отношения со сверстниками и преподавателями в школе?
Школа — это отдельная история для меня. Совмещать активную творческую деятельность с обычной школой невозможно. Лично я — за профильное образование в старших классах. Когда ты четко определился с тем, чем будешь заниматься в будущем, зачем тебе тратить свое драгоценное время на изучение наук, которые никогда не пригодятся? У меня гуманитарный склад ума, и мне углубленные знания по физике и тригонометрии не так важны и интересны, как, например, по анатомии и литературе. Базовые школьные знания, конечно, необходимы. Но я никогда не скрывал, что не до конца понимаю систему российского школьного образования. Естественно, моя прямолинейность не всем нравилась. Я давал понять учителям, что мое призвание — это танцы. Преподаватели об этом прекрасно знали, но никогда не шли на уступки. Если ты выбиваешься из общепринятого формата, это не оценивается, не приветствуется, не поощряется. Я считаю, что к каждому ученику должен быть свой индивидуальный подход. У каждого свое определенное мышление, свое отношение к этому миру, и его нужно развивать, а не подавлять. Зачем все дети должны мыслить одинаково, изучать стандартный набор предметов? Я за индивидуальный подход во всем. В стенах школы я не мог свободно думать и размышлять.