Транзит по-сталински
Незадолго до своей смерти (официально она была объявлена 5 марта 1953 года) Сталин затеял радикальную реформу всей административной системы. Но система реформе не далась…
26 января 1952 года в Москве в Кремлевской больнице от рака почки умер «выдающийся вождь монгольского народа», «великий друг Советского Союза» премьер-министр МНР маршал Чойболсан. Тело перевезли самолетом в Улан-Батор, откуда запросили Кремль: «Следует ли его захоронить или бальзамировать с целью постоянного сохранения?» Друзья и родные, в том числе супруга, просили о бальзамировании, мнение монгольского правительства было неясно, в Кремле решили: бальзамировать не нужно. Прождав положенное время, монгольские товарищи вновь запросили мнение Москвы, на этот раз о процедуре выбора преемника маршала. Политбюро (читай, Сталин) ответило шифровкой на имя посла СССР в Монголии Георгия Иванникова:
«Вне очереди. Улан-Батор. Совпосол. Передайте т. Цеденбалу следующий ответ ЦК ВКП(б) в связи с его запросом о назначении нового премьера: „У нас у русских такой порядок, что премьера выдвигает ЦК партии. Нам кажется, что у Вас тоже такой порядок. Поэтому кого выдвигает ЦК Вашей Народно-революционной партии на пост премьера, того мы и поддержим“. Исполнение телеграфьте».
Улан-Батор понял правильно: ЦК МНРП выдвигает, а ЦК ВКП(б) в Москве поддерживает того, кому предназначалась шифровка,— Юмжагийна Цеденбала (выдвиженца снимут с должности только через 32 года, также после консультаций с Кремлем). Рецепт механизма трансфера власти предлагался несложный: Сталин давал понять, что при престолонаследии будет действовать правило двух ключей. Премьер — главный, но все решит ЦК. Он — инструмент и гарант. Значит, нужно беречь как зеницу ока единство ЦК, укреплять и совершенствовать статус его президиума (политбюро). При этом лелеять главный принцип руководства — единоначалие. Не допускать никаких тандемов и тем более хунт латиноамериканского типа…
Cам генералиссимус, впрочем, в реальной жизни действовал с точностью наоборот. Поощрял, например, среди соратников соперничество, вникал в склоки, стимулировал доносительство. Обожал «подвешивать» в неопределенности ситуацию и вовлеченных в нее людей, подмечая самые мелкие нюансы в реакциях и поведении даже самых доверенных лиц.
Последняя административная интрига, закрученная Сталиным, пришлась на последние месяцы его жизни. О ней и пойдет речь…
Интрига для высшего эшелона
На XIX съезде КПСС в октябре 1952 года (последнем при жизни Сталина) был избран президиум ЦК (по-старому — политбюро). С отчетным докладом ЦК выступил, однако, не Сталин, а Георгий Маленков. Аппарат среагировал моментально: «в узком кругу появился наследник». Но Сталин такую уверенность номенклатуры быстро поколебал, переформатировав сам «узкий круг»: он, по сути, девальвировал высший партийный орган, увеличив количество допущенных в него руководителей в три раза — до 25 человек, да еще плюсом к ним 11 кандидатов в члены. Это изначально сделало новый расширенный орган… неработоспособным. Подлинники протоколов президиума ЦК и материалы к ним тому подтверждение — за пять месяцев существования президиум в полном составе собрался всего лишь два раза.
Затем Сталин лично наметил узкий состав бюро президиума ЦК (9 человек). Это более работоспособный формат, хотя уставом (Конституцией) партии он предусмотрен не был. (Руководящая деятельность вне конституционного поля — обычная советская практика. Например, название высшей должности в партии — генеральный секретарь ЦК КПСС, которая существовала с 1922 года,— появилось в партийном уставе только накануне 50-й годовщины Октябрьской революции, в 1966 году. 44 года формально жили без главной должности в штатном расписании.) Существование бюро президиума сразу засекретили от страны и даже от номенклатуры. Оно прозаседало раз 7–8, причем разбавленное секретарями ЦК. Эти совместные посиделки — еще одна новаторская штука вождя. При этом ни председателя президиума ЦК, ни первого секретаря не назначали — позиция как бы вакантна. Для интриги.
В то же время председателем Совмина продолжал числиться Сталин. Здесь также были свои президиум и бюро при нем (также не предусмотренные Конституцией СССР). Протоколы, повестки дня, любые решения президиума и бюро по сей день засекречены. Не говоря уже о материалах к ним. Неизвестно даже, в каких архивах они хранятся и под какими шифрами. Вопрос напрашивается сам собой: не здесь ли был реальный генеральный штаб управления сверхдержавой? Возможно. Хотя персональные составы двух бюро (партии и правительства) почти полностью совпадали. Этот дубляж запутывал головоломку о престолонаследии еще больше: семь человек оказывались в одинаковой предстартовой позиции. Кто из членов двух бюро главнее?
Дальше — больше. 18 октября при президиуме ЦК после последнего сталинского съезда появились так называемые комиссии по основным направлениям деятельности и с неограниченными полномочиями. По внешним делам (во главе с В. Молотовым), по вопросам обороны (маршал Н. Булганин) и по вопросам идеологии (Д. Шепилов). По сути, на пустом месте созданы какие-то мини-политбюро. Им выделили бюджеты, кадры, кабинеты с вертушками, спецпайки, добавки к денежному довольствию. Возникает новый вопрос: а эта параллельная система высших органов власти и управления одновременно к чему? Ответа также нет.
10 ноября — новый поворот. Сталин резко меняет курс кремлевского ледокола:
«Признать необходимым, чтобы т. Маленков Г.М. сосредоточился на работе в ЦК КПСС и в Постоянной Комиссии по внешним делам при Президиуме ЦК КПСС, освободив его в связи с этим от обязанностей заместителя председателя Совмина СССР, члена Бюро Президиума и Президиума Совмина СССР».