«Слишком много просчетов»
Чтобы вылечить пенсионную систему, стоит сначала разобраться, почему она заболела
Стоило футбольным страстям дать паузу в эфире перед проведением полуфинальных и финальных матчей, как она тут же оказалась заполнена жаркими дебатами по части необходимости заявленного правительством курса на повышение пенсионного возраста. Власть отрапортовала о поддержавших законопроект 61 регионе, граждане в интернете и офлайн ответили постами-протестами и сбором подписей за отказ от реформы. Но ни та, ни другая сторона до сих пор не привели расчетов, объясняющих, как сложилась нынешняя патовая ситуация в ПФР и к чему могут привести задуманные перемены. За разъяснениями «Огонек» обратился к авторитетному специалисту — проректору РАНХиГС, профессору, доктору экономических наук, действительному госсоветнику 1-го класса Александру Сафонову.
— Александр Львович, вы согласны с тем, что растущая год от года дыра в бюджете ПФР объясняется тем, что пенсионеров становится все больше, а работающих все меньше?
— Численный дисбаланс между трудоспособным населением и пенсионерами в пользу последних очевиден, но есть два существенных «но»: во-первых, это циклично повторяющееся явление и связано оно с демографическими дырами в российской истории после Второй мировой войны, во-вторых, такой дисбаланс — лишь одна из причин дефицита бюджета ПФР и, замечу, не главная. Нетерпимое положение, сложившееся сегодня в пенсионной системе в частности и в системе соцстрахования в целом — следствие неверных управленческих решений и ошибок в расчетах. Вспомните, ведь до 2002 года финансовая обеспеченность ПФР, даже после кризиса 1998 (!) года, была на высоком уровне. Тогда профицит бюджета Фонда составлял порядка 100 млрд рублей. При этом часть средств расходовалось на решение непрофильных задач — строительство и содержание домов престарелых. В 2002 году при переходе на трехуровневую систему пенсионного обеспечения (разделение пенсии на базовую, страховую и накопительную части.— «О») номинальную ставку единого социального налога (ЕСН) в размере 28 процентов, уплачиваемого работодателями, тоже разделили надвое: первую часть передали федеральному бюджету для финансирования базовой части пенсии (40 процентов от трудовой), вторую — ПФР на выплаты по страховым пенсиям.
— А зачем понадобилось делить налог, который шел целиком на выплату еще советских пенсий?
— Чтобы, во-первых, повысить эти самые пенсии для уже получавших их пенсионеров, а во-вторых, сделать так, чтобы в будущем пенсия каждого россиянина зависела бы только от него самого — стажа, произведенных пенсионных отчислений и т.д. Но, что называется, не рассчитали в прямом смысле слова: 28 процентов от фонда оплаты труда (ФОТ) хватало с избытком на то, чтобы платить пенсии по советским «лекалам», но стоило эту сумму разделить, началась чехарда. Как уже было сказано, половину налога (14 процентов) стали направлять сразу в федеральный бюджет для того, чтобы на них производились выплаты по так называемым базовым пенсиям. Речь о пенсионном минимуме, когда человек не имел никаких надбавок за стаж, выслугу лет и тому подобные льготы. И тут выяснилось, что 14 процентов от ФОТ на эти цели многовато, в бюджете стал появляться регулярно профицит.
— А какова судьба второй половины этих денег, которую направили в ПФР?
— Вот тут как раз все сложилось с точностью до наоборот: 14 процентов от ФОТ тут не хватило на то, чтобы выплачивать страховую часть пенсии (речь о тех самых надбавках).
— Так много оказалось пенсионеров, которым причитаются доплаты?
— Это одна из двух причин. Таких россиян действительно оказалось немало. Проблема усугубилась еще и тем, что не все 14 процентов пошли на выплату страховой пенсии: на эти цели было отведено только 12 из 14 процентов, а оставшиеся 2 процента направили на формирование накопительной части пенсии. Речь о пенсиях не нынешних, а будущих пенсионеров, которые должны были начинать таким образом копить на свой заслуженный отдых заранее, при этом с годами процент отчисления в накопительную часть должен был расти. Так вот 12 процентов от ФОТ на выплату страховых пенсий не хватило, и бюджет ПФР стал дефицитным.
— Но если в федеральном бюджете денег было с избытком, то почему для накопления не взяли 2 процента оттуда, а забрали из бюджета ПФР?
— Хороший вопрос! И ведь мало того, что не взяли 2 процента от средств, поступающих в федеральный бюджет от уплаты ЕСН и не перевели их в накопительную часть, это было бы еще полпроблемы. Вместо этого правительство просто сократило размер самого налога (ЕСН) до 22 процентов. Бюджету ПФР по-прежнему доставалось 14 процентов (по формуле 12+2), а вот федеральный бюджет стал получать… 8 процентов.
— Зачем?
— Хотели облегчить бремя бизнеса, с одной стороны, и тем самым вывести его из тени. Расчет был такой же, как и тогда, когда вводили низкую и единую ставку подоходного налога. Думали, что, если это сработало тогда, должно сработать и теперь. И просчитались! Если эффект и был, то недолго: налоговое бремя, облегченное в начале 2000-х, вновь стало неподъемным уже через 5–6 лет. Только за последнее десятилетие теневая часть отечественной экономики выросла на 26 процентов (или на 3 млн человек).
— А 8 процентов от ФОТ было достаточно для выплаты базовых пенсий?
— Просчет и тут: этих денег уже не хватило, и теперь дефицит образовался и в федеральном бюджете. А в ПФР он и не исчезал, а только увеличивался, как только отчисления в накопительную часть пенсии составили вместо двух 4 процента. За десятилетие, с 2003 по 2013 год, бюджет ПФР потерял на переводе средств в накопительную часть пенсий 2,56 трлн рублей.
— Кстати, что с накопительной системой сегодня?
— Для тех, кто успел перевести средства до конца 2014 года в негосударственные пенсионные фонды (НПФ), накопительная часть осталась. Вот только денег в ней столько, сколько было на момент заморозки плюс проценты, начисленные за этот период. Если только эти деньги не оказались в НПФ, который разорился, тогда они сгорели. Если же НПФ обанкротился после вхождения в систему АСВ (Агентства по страхованию вкладов.— «О»), то вкладчик потерял только проценты, а не сами сбережения. У тех, кто свои средства из ПФР не забирал, накоплений нет.
— Пенсионные деньги россиян куда-то вообще инвестируют?
— В самом начале 2000-х такая практика существовала и это было разрешено законом. Тогда, как я уже говорил, у ПФР был профицит и Фонд размещал излишки в банках под проценты. Сейчас это запрещено, у ПФР лишь казначейское исполнение: развести пришедшую сумму по счетам граждан. Но и во всем мире система устроена так, что зарабатывать можно только на резервах Пенсионного фонда. В Норвегии, например, резервы Пенсионного фонда размещают под 7–8 процентов годовых в валюте, что позволяет создать подушку безопасности на случай сокращения доходов граждан в кризис или при прохождении страной демографической ямы. Но у нынешнего ПФР нет резервов, так что инвестировать нечего. У него только дыра в бюджете, которая могла бы быть поменьше, если бы все, кто получает зарплату, исправно отчислял положенное в пенсионную систему. А платят не все и уклоняются от этой обязанности абсолютно законно, получив льготы от правительства. В 2010-х даже был зафиксирован феномен: рост зарплат приводил к уменьшению поступлений в ПФР.