«Линейные уравнения с японцами не работают»
Отношения с Японией в российских внешнеполитических раскладах на протяжении десятилетий исправно вторичны и занимают весьма скромное место, хотя имеют колоссальный потенциал. Отчего так происходит? Излечим ли недуг? Об этом «Огонек» поговорил с главой российской ассоциации японоведов Фаттахом Шодиевым
-Фаттах Каюмович, вот у нас сейчас российско-японский Перекрестный год проходит с размахом, оживление официальных контактов наблюдается, а все равно достижения на японском направлении весьма скромные, хотя, казалось бы, после советской «заморозки» прошло уже почти 30 лет. Возможности были фантастические, но ничего не получилось. Почему?
почетный председатель
Ассоциации японоведов.
Фото Дмитрий Духанин
— Начнем с того, что я не соглашусь с тезисом о «замороженных отношениях», если говорить о позднем советском периоде. Они развивались. Хотя тогда, а отчасти и теперь, тормозились больше не перепадами политического климата, а нашей неготовностью или, точнее, неподготовленностью к диалогу с таким партнером, как Япония.
— Что вы имеете в виду?
— Поясню. Если рассматривать неразвитость отношений с Японией как разновидность недуга, то, как мне кажется, корни этого недуга стоит искать не только в политической конъюнктуре, но и в хронической недостаточности знаний об этой стране и отсутствии желания ее понять. Казалось бы, далекие от жесткой прагматики современного мира факторы, но именно в японском случае они важны.
— Почему «именно в японском»?
— Потому что простые линейные уравнения — хоть в политике, хоть в экономике — здесь плохо применимы, а так называемые универсальные подходы работают не всегда эффективно и могут иметь самые неожиданные негативные последствия.
— Есть примеры?
— Да вся история послевоенных российско-японских отношений — один большой пример.
— Но вы ведь сами говорите, что контакты развивались, а «заморозки» не было…
— Все верно. Только если бы не «тормоза», о которых у нас шла речь, отдача от этих контактов была бы совершенно иной, и уровень взаимопонимания иной, и товарооборот, и технологический обмен, и много чего другого — все могло бы быть на совершенно другом уровне. Впрочем, оценивая нынешнюю ситуацию, советский период можно считать золотым: японцы рассматривали Советский Союз как важный рынок и неотъемлемую часть стратегии экспансии. Вспомнить хотя бы договор по кредитным соглашениям (КС-1, КС-2, КС-3). Мы очень близки географически плюс уникальное сочетание нуждающейся в сырье экономики Японии и избытков сырья в прилегающих к Японии районах Советского Союза. У нас в Москве тогда сидело несколько десятков представителей японских компаний, все двигалось: товарооборот развивался, была серия комплексных соглашений по формуле «ресурсы в обмен на технологию», была активная фаза в развитии сахалинских ресурсов и шельфа. И все это несмотря на трудности политических взаимоотношений, когда отсутствие мирного договора мешало подписать некое концептуальное соглашение между двумя странами. Вспомнить ведь действительно есть что: этапные договоренности с корпорацией «Комацу», еще круче целая серия успешных проектов с «Тоё-Инжиниринг» и «Мицуи» — японцы построили у нас 22 предприятия нефтехимической промышленности, оснащенных самой современной на тот момент технологией, которые действуют и работают до сих пор. И при всем этом тем не менее на уровне политическом с нашей стороны, международного отдела ЦК КПСС прежде всего, было всегда такое отношение к японцам… знаете, как к бывшим военнопленным, скажем так. Наверное, это отчасти складывалось из-за того, что японское направление возглавляли люди, которые в свое время действительно занимались военнопленными в конце 1940-х. А потом с наработанными навыками, как бы это сказать, не расстались.
— Я понимаю, о чем вы. Более того, и сам застал на излете советской власти и «особый подход» к японским делам, и представителей «старой школы». Но, согласитесь, даже при всей упертости какие-то мысли донести до высокого руководства все же были возможности.