Корыто
Сто лет назад, в сентябре 1920 года, председатель Совета народных комиссаров В.И. Ленин распорядился обеспечить «ответственных работников» санаторно-курортным лечением, чуть раньше продовольственные пайки избранным категориям товарищей были оформлены административной директивой. Так и сложилась система: главная привилегия высших советских чиновников — радости жизни — прилагалась к должности.
В будние дни часов в шесть-семь вечера улица Грановского заполнялась черными «волгами», приезжали и «чайки», положенные министрам. Высшие чиновники заходили в подъезд без вывески с озабоченным видом, а выходили с большими свертками, одинаково упакованными в плотную желтую бумагу и перевязанными бечевкой.
На улице Грановского располагалась столовая лечебного питания, она на протяжении многих десятилетий снабжала советскую номенклатуру продуктами, которые в обычных магазинах нельзя было купить ни за какие деньги. Номенклатура начиналась с заведующего сектором ЦК КПСС, первого секретаря столичного райкома партии, члена коллегии союзного министерства, заместителя главного редактора крупной газеты...
В решение секретариата ЦК о назначении на высокую должность вписывалась ключевая фраза: «и распространить на него право пользования столовой лечебного питания и Первой поликлиникой 4-го главного управления при Минздраве СССР».
Заветная книжечка
Прикрепленный к столовой лечебного питания вносил в кассу 70 рублей и получал взамен маленькую белую книжечку с отрывными талонами на обед и ужин — на каждом талоне стояло число.
На улице Грановского находилась и реальная столовая, которую в 1930-е годы посещали крупные кремлевские чиновники и старые большевики. Но уже в 1970-е годы там мало кто обедал, в основном пенсионеры союзного значения приходили с судками за готовыми обедами.
Обладатели заветной книжечки приобретали по талонам продукты. Там, например, можно было получить зеркального карпа, копченый язык, экзотические фрукты и свежеиспеченные пироги. Все продукты были сгруппированы в обеденные и ужинные комплексы. Например, на один ужинный талон можно было получить полкило сосисок, полкило настоящей докторской колбасы и кусок сыра, а на два обеденных — немалую порцию парной говяжьей вырезки, которую советские люди старшего поколения не видели много лет, а молодежь не видела никогда.
Там же находилась парикмахерская. Стригли не очень хорошо, работал всего один мастер, но это считалось весьма престижно — постричься на улице Грановского, а заодно повидать сливки общества и себя показать.
Столовую посещали только сами чиновники. Жен и детей начальников не допускали хмурые вахтеры. Членам семьи разрешалось отовариваться в двух филиалах столовой лечебного питания, один из которых находился во дворе знаменитого Дома на набережной.
Министры получали не одну книжечку, а две, что позволяло взять двойное количество продуктов. А высшее руководство вообще не показывалось в магазине. Достаточно было продиктовать обслуживающему персоналу, что именно нужно, и все доставляли на дом. Этим ведало девятое управление КГБ.
Клубника для наркома
В Советском Союзе считалось, что средства производства — да и вообще всё в стране — это общенародная собственность, то есть принадлежащая всем членам общества. Но понятие «общенародная собственность» — фикция. Единственным собственником был государственный аппарат, руководители партии и правительства, которые всем единолично и бесконтрольно распоряжались.
Чиновники получали прибавочный продукт в форме разнообразных привилегий, имея доступ к спецраспределителям, спецмагазинам, спецбуфетам, спецбольницам. Прибавочный продукт откровенно именовался «корытом». Появилось все это сразу после того, как большевики взяли власть. Ленинская попытка построить коммунизм разрушила экономику России. Но то, что народ голодает, не беспокоило. Заботились только о себе.
Нарком по иностранным делам Георгий Чичерин, который не так сильно, как другие высшие чиновники, был озабочен устройством своего быта, пожаловался члену политбюро Льву Троцкому: «Все журналисты сбежали за границу от голода, я же сбежать за границу не могу и потому дошел до крайней слабости и постепенно гасну».
Удивленный Троцкий перебросил письмо председателю Совнаркома с короткой припиской: «Тов. Ленину. Неужели нельзя накормить Чичерина?»
5 мая 1921 года Ленин написал управляющему делами наркомата по иностранным делам Павлу Горбунову: